Но тем не менее Сайф понимал, что все это есть: мерзкие, нездоровые чувства, что заражают людей, хотят они того или нет. Люди все равно замечают каждую ужасную трагедию, каждое злобное заявление правого крыла или левого крыла и прочие безумия, на какие только дается эфирное время. Он просто опускал голову, стараясь хорошо выполнять свои обязанности.

Но все равно люди подчеркивали свою доброжелательность, хотя Сайфу это было неприятно. Они так или иначе давали понять, что с ним все в порядке, и это значило: «Ты нам более или менее подходишь», пусть даже выражалось очень мягко.

Он взял свой кофе и пожелал всем хорошего дня.

– А зачем вам на материк? – с подозрением поинтересовалась миссис Блэр.

Сама она не бывала на материке с тех пор, как ее дочь вышла замуж за сноубордиста, ну и чем все обернулось? Она лишь утвердилась в своем мнении, что покидать остров – чрезвычайно плохая идея, да и зачем кому-то это делать, когда, по ее представлениям, все, чего только может пожелать человек, имеется и здесь?

Сайф не ожидал таких вопросов, хотя и испытал краткое облегчение, поняв, что миссис Блэр пока что ничего не знает.

– Ну… купить кое-что, – неопределенно ответил он.

Сайф уже слышал такое объяснение от других людей, – это звучало неопределенно и не вызывало размышлений и в то же время служило достаточной причиной, на что он и надеялся. К вечеру вся деревня будет знать, что доктор – чокнутый шопоголик, но с этим уж он ничего не мог поделать. Флора отвела взгляд.

Миссис Блэр кивнула.

– Но вы там будьте поосторожнее, на этом материке, – посоветовала она. – Там уж слишком опасно.

– Спасибо, – ответил Сайф.

К тому времени, когда он дошел до причала и кивнул другим пассажирам – их было больше обычного, потому что воздушный рейс отменили, – нарвал, как предположил Сайф, куда-то перебрался. Ничто не мешало отправиться в путь, вскоре на палубе был сложен толстый причальный канат, и пастельного цвета домики Мура, веселые, сверкающие на солнце, начали удаляться. Волны стали выше, шум их биения о борт парома напомнил Сайфу о другом, не слишком приятном путешествии через море. Эти воспоминания затуманивались днем, но никогда не оставляли Сайфа во снах, и эти сны были полны женским плачем и, что было намного хуже, молчанием детей, которых научили держаться очень тихо, когда все в их мире рушилось.

Сайф помнил и резкие голоса контрабандистов, колотивших тех, кому казалось, что они движутся не слишком быстро, и ледяной холод волн, переливавшихся через борт, – Сайф никогда прежде не ощущал подобного холода, – и сильную вонь дешевого дизельного мотора, пропитавшую все, заглушавшую запах немытых тел людей, набившихся в лодку, и запах их страха. Они как будто заглянули в ад.

Сайф ненадолго зажмурился и постарался отогнать воспоминания, сосредоточившись на деле, ждавшем его впереди. Его сердце радовалось, но он при этом боялся. Ему хотелось… Ох, как же ему хотелось, чтобы и Амина была там… Он представил… позволил себе ненадолго уйти в воображение, пока стоял там, слишком крепко ухватившись за поручни, – представил, как входит в маленькую комнату без окон, похожую на множество тех, через которые он прошел, пока его не отправили в новый мир Британских островов… Он представил, как входит в дверь, а там Амина, и ее длинные волосы блестят, и она улыбается ему, такая же прекрасная, какой была в день их свадьбы. Лицо ее светится, рядом его мальчики, такие же красивые и любящие, как всегда, и Амина говорит: «Все в порядке! Все в порядке! Я позаботилась о них! Они в порядке! И теперь мы все будем счастливы!»

Сайф резко открыл глаза. Это была глупая фантазия, и она ничуть не поможет ему справиться с делами в реальном мире, справиться с тем, как все обстоит. А потом…

Он прищурился. Нет, конечно нет. Или он все еще дремлет? Или это…

Сайф стоял на палубе в одиночестве, потому что большинство пассажиров сочли ветер слишком уж бодрящим и радостно укрылись в кафетерии или в баре на нижней палубе. Сайф смотрел прямо вперед, но его мозг не мог найти смысла в том, что он видел. Да, это был кит – кит, которого он уже видел, Сайф был в этом уверен, с тем же самым пухлым животом, с белыми отблесками на коже, с таким же прекрасным силуэтом, – словно какой-то ребенок нарисовал в небе параболы…

Но было в нем и что-то определенно другое, чего Сайф не мог понять. У этого кита был… Нет, отрицать не приходилось… У него был рог, как у единорога. Огромный, изогнутый, как леденцовая палочка, он торчал изо рта животного. И это было самым странным из всего, что только видел Сайф в своей жизни, более странным, чем свечение моря у берегов Греции, или жук-скарабей, которого его брат когда-то держал в коробке из-под спичек, восхищаясь его драгоценным блеском.

Но это…

Это существо могло явиться откуда-то из пространства или из некой параллельной магической реальности. Оно было воистину самым удивительным, и оно резвилось в кильватерной струе парома. Сайф испугался, что кит может угодить под огромные пропеллеры, но тот выглядел абсолютно счастливым, ныряя в волны и выпрыгивая над ними, изгибаясь и резвясь.

Был ли это некий знак? Или даже послание от Амины? Сайф не был самым религиозным из людей, он был ученым, и его учили мыслить рационально. Однако нужно было иметь куда более суровое сердце, чтобы не предположить такой возможности, когда огромное, невероятное существо сверкало на солнце среди волн… И если случаются такие прекрасные и удивительные события, то…

А тем временем в пятистах милях к югу, в Ливерпуле, Коллин Макналти грустно смотрела на пакет со своим ланчем и гадала, есть ли хоть какая-то возможность выяснить, что именно произойдет сегодня. Но, в конце концов, она только рассылает письма. Она просто служащая.

Как только Кен вышел из комнаты, чтобы надолго исчезнуть в туалете, что он всегда делал около десяти утра, Коллин заглянула в свою сумку и проверила, на месте ли два маленьких пакета, – в них лежали плюшевый медведь и пушистая собачка, перед которыми она не смогла устоять. Коллин знала, что мальчики старше, возможно, даже слишком взрослые для мягких игрушек, но просто не придумала ничего другого, что могло бы понравиться детям. Пакеты представляли собой посылки, адресованные в кабинет доктора на Муре, – никаких надписей, только маленькая записка со словами: «Желаю всего хорошего».

У Коллин могли возникнуть серьезные неприятности на службе, если бы ее заподозрили во внеслужебных отношениях с кем-то из клиентов. Она собиралась пойти на обед и заодно заглянуть на почту, надеясь, что ей самой это хоть в какой-то мере поможет.

Комната для собеседований выглядела именно так, как ожидал Сайф. И там его ждали две женщины.

– Что ж, – заговорила одна.

Она явно была старшей по положению. Немного выше, худощавее, лучше одетая, чем большинство людей, хотя вроде и не слишком суровая с виду. У нее были высокие скулы, короткие волосы, на Сайфа она произвела впечатление и даже слегка устрашила.