В 1962 году ее фотография украсила разворот журнала «Пари Матч», посвященного Каннскому кинофестивалю. На фото Лариса отплясывала запрещенный на своей родине твист, а внизу была странная подпись: «Сладкая жизнь советской студентки». Журнал сразу лег на стол тогдашнему министру культуры Фурцевой, и «оргвыводы» не заставили себя ждать: комсомолку Лужину за границу не выпускать! И на фестиваль в Карловых Варах со своей картиной она не поехала.

Но вскоре высокие начальники опять к ней подобрели. Не потому ли, что фильм «На семи ветрах» с успехом шел на экранах разных стран, приносил награды, поднимал престиж страны?.. И жизнь вновь стала казаться ей сплошным ярким и веселым праздником. В начале 60-х у Лужиной было много работы: подряд выходят фильмы «Приключения Кроша», «Тишина», «Штрафной удар» и «Большая руда». Правда, роли там не такие уж большие и не «звездные», но она верила, что это временно и все еще впереди.

В 1963 году ее без проб пригласили на киностудию «ДЕФА» в ГДР на роль подпольщицы Евы Дорн в сериале «Доктор Шлюттер». По сценарию Ева погибает в концлагере в первой же серии. Перед Лужиной стояла сложная задача: не только играть на немецком языке, но и создать достоверный образ немки — человека другой культуры, иной ментальности. И она так блестяще справилась с этой задачей, что режиссер И. Хюбнер решил, что она должна сыграть и дочь Евы — Ирен. Сначала немцы приняли Ларису насторожено, ревниво считая, что и своих актрис предостаточно, зачем приглашать чужую, да еще русскую. Но потом прониклись к ней симпатией, а когда фильм триумфально прошел по телеэкранам, — полюбили.

За четыре года, проведенные в братской Германии, Лариса снялась в шести фильмах, в том числе в двух сериалах, получила Золотую ветвь телевидения и Национальную премию ГДР в 1966 году и приглашение играть на сцене драматического театра Карл-Маркс-Штадта. К тому времени она уже хорошо владела немецким языком, но понимала, что театр — это огромная ответственность, это работа без дублей, когда не только говорить, но и думать придется на чужом языке. А еще, несмотря на то, что в ней текла наполовину эстонская кровь, Лариса всегда чувствовала себя именно русской, со всеми достоинствами и недостатками неподдающейся трезвому расчету загадочной русской души. У нее была в Берлине своя небольшая квартира, достаточно денег, которые, к слову сказать, она так и не научилась копить, — подруга немка сама раскладывала ее деньги в конвертики, на которых надписывала, на что они предназначены. Но вскоре у Ларисы все перепутывалось из-за вечных непредвиденных расходов, потом складывалось все вместе… Несмотря на то, что к Ларисе очень хорошо относились окружающие, часто принимая за свою, ее тянуло домой.

А однажды она со знакомым артистом оказалась в баре в компании подвыпивших немцев. И, услышав, как один из них, инвалид без руки, стал хвастать, как под Сталинградом косил русских солдат, заехала ему по физиономии, не сумев сдержать клокотавшую в груди обиду и ненависть. Что бы могло случиться после этого, — кто знает… Хорошо, что приятель актрисы быстро утащил ее оттуда. Тогда она окончательно поняла, что между ней и Германией всегда будут стоять погибшие отец и сестра, ее горькое детство, сломанная мамина судьба, неутихаемая боль родного народа.

«Я никогда не жила рассудком»

Лужина вернулась домой и сразу получила приглашение от Станислава Говорухина, приступившего к работе над фильмом «Вертикаль». Картина была малобюджетной, актеры снимались в собственных костюмах в сложных горных условиях. Условия жизни были ужасными: на всех одна большая комната на турбазе в Сванетии.

— По ночам было очень холодно, и все спали одетыми. Там было столько мышей, что они совсем не боялись людей и бегали по спящим. Поначалу мы пугались, вскакивали, потом привыкли. Сквозь сон слышали порой жалобные звуки Володиной гитары, когда они задевали струны.

Роль врача была небольшой, но Лариса с удовольствием там играла, потому что режиссер собрал отличную команду профессионалов. Альпинистское же братство со своими законами и романтикой покорили ее. На этой картине она в первый и последний раз встретится в работе с Владимиром Высоцким, хотя они были знакомы еще со студенческих лет и он дружил с ее супругом Алексеем Чардыниным.

— Володя пытался за мной ухаживать, оказывал знаки внимания. Но я в этот момент была влюблена в другого человека. Думаю, этот фильм стал таким популярным во многом благодаря песням Высоцкого. Как-то в горах он спел песню «Она была в Париже». Все поняли, что это про меня.

— Там все, что со мной происходило. Я поначалу расстроилась: мне показалось, что он меня в ней хотел немножко обидеть:

— Хотя, скорее всего, это говорило его оскорбленное мужское самолюбие, потому что на самом деле мне песни его нравились. Хоть на ухаживания его я и не ответила.

Фильм закончился, актерская компания, как водится, распалась, но с Высоцким на какое-то время сохранится нежная дружба. Он часто бывал у них дома на улице Удальцова, 12.

— Потом у него возник роман с Мариной Влади. Мы, его друзья, были полностью в курсе событий, потому что у Володи не было телефона, и он звонил в Париж отовсюду, где бывал в гостях. Я как-то шутя сказала в одном из интервью, что от нас он «наговорил» на приличную по тем временам сумму — сорок рублей. Он все сам потом вспоминал про неоплаченный счет. Думаю, песня «07» родилась благодаря и моему телефону в том числе. Но мы потом как-то отдалились: у меня была своя точка зрения на его отношения с Мариной, потому что до этого у него была любовь с одной моей подругой. А я в те годы мыслила категориями Светланы Ивашевой, и мне казалось, что он ее предал.

С Алексеем Чардыниным, который впоследствии станет известным оператором, они поженились еще в институте. Лариса Лужина снималась во всех его студенческих работах.

— У нас был «дом открытых дверей». Туда могли прийти все, и когда угодно. Столько прошло через него интересных людей! Это были самые веселые годы нашей жизни. Денег было немного, а вот тяга к общению была большой. Помню, как-то ночью зашли Олег Стриженов и Вася Ливанов. И на обоях каждый нарисовал себя — они оба прекрасно рисуют. Очень здорово было. У меня вся квартира была разрисована. Началось это с моей подруги Шуры Коняевой, горнолыжницы, с которой, кстати, мы познакомились на «Вертикали». Там Хилькевич свой портрет рисовал, и Леша — меня. Там все оставляли автографы и рисунки. Никто не думал о будущем, что это такая память!.. И в очередной ремонт все это сгинуло…

Это было время, когда ее личная жизнь стремительно неслась и бурлила, так же как и творческая. Брак с Алексеем Чардыниным оказался недолгим, и вскоре она вновь выходит замуж, и вновь за оператора — Валерия Шувалова. Они познакомились на картине «Золото» по повести Бориса Полевого. Через видоискатель кинокамеры трудно было разглядеть в грязной, замотанной платком бабе в телогрейке и грубых сапогах предмет, достойный любви. Но не невозможно, Шувалов смог.