Его супруге Наталье Васильевне и единственной дочери пришлось учиться жить без него. Это было очень трудно, потому что эта маленькая семья была крепко сцементирована любовью, заботой и нежностью. Даже имя красивое, загадочное и, как считают многие, заграничное «Нинель», придумал для нее отец. А означает оно ни много ни мало — анаграмму «Ленин». Но, отдав, так сказать, дань идеологической моде, дома коммунист Мышков звал дочку библейским именем Ева. Оно прижилось у родных, друзей и близких знакомых. Даже потом, когда Нинель Константиновна станет известной актрисой, оно будет возникать то тут то там в статьях и интервью, сбивая с толку тех, кто по крупицам собирал о ней скудные сведения. Потому как о себе она говорить никогда не любила, а друзья — «иных уж нет, а те — далече»…

По заверениям одних, Нинель мечтала стать летчицей, но пожалела мать, которая при этом слове хваталась за сердце. По ее собственным словам из давнего интервью, сохранившегося в семейном архиве, хотела быть врачом. Даже на двухгодичные курсы медицинских сестер поступила, будучи, кстати сказать, уже студенткой Щукинского театрального училища. Возможно, поначалу Мышкову и терзали сомнения в правильности избранной профессии, но дальнейшая учеба и участие в студенческих спектаклях, которые не только принесли ей творческое удовлетворение, но и выделили ее среди многих, заставили о ней говорить, помогли окончательно определиться.

В их доме была богатая библиотека — родители заразили дочь страстью к хорошим книгам, к классике. Поэтому с особым удовольствием в училище Нинель играла роли классического репертуара, которые знала и любила с детства. Это Лариса из «Бесприданницы», Джульетта и Офелия, донна Анна.

Ее дипломной работой стала роль леди Анны в спектакле «Ричард III». Казалось бы, подобные роли и должны были стать в дальнейшем основополагающими в ее творчестве, потому что даже внешне, со своими мечтательными голубыми глазами, мягкими чертами лица и изяществом движений она была какой-то несовременной, отрешенной от людей и окружающей действительности. К сожалению, в ее дальнейшей киносудьбе кроме сказочных героинь будут всего две костюмные роли: Лезвина в «Капитане первого ранга» и Лидия Волчанинова в «Доме с мезонином». Не занимаясь искусствоведческим анализом ее работ, одно можно сказать смело: ну до чего она же хороша и естественна в костюмах и антураже начала XIX века! Видна в ней особая стать, «порода» — не сыгранная, а генетическая, от дворян Парфеновых по материнской линии. Правда, дворян обедневших, до революции владевших в Питере извозом. «Голубой» кровью гордиться у них было не принято: старшие трудились и детей воспитали в уважении к труду. Так же станет воспитывать свою дочь и Наталья Васильевна. Несмотря на внешнюю хрупкость, утонченность и обманчивую неприспособленность к жизни, по свидетельству сына:

— Матушка была хозяйка себя и всего вокруг. Она все умела делать своими руками. Легко управлялась с молотком и дрелью, забивала дюбеля, вешала шторы, делала ремонт, реставрировала мебель… Было сложно с мастерскими — сама чинила обувь. Очень любила и чисто женские занятия: искусно вышивала, вязала. Прекрасно шила — все вещи носила, сшитые своими руками. Даже шубы.

Да и знания и навыки, полученные на медицинских курсах, ей впоследствии не раз пригодились. Еще студенткой Нинель Мышкова дебютировала в кино, сыграв в фильме режиссера Александра Файнциммера «За тех, кто в море». Ее военврач Женя Шабунина была очень обаятельна и достоверна, и критики и зрители приняли работу молодой актрисы вполне благосклонно. Как вспоминает сама Мышкова:

— Я гордилась тем, что мои консультанты-врачи не сделали ни одного профессионального замечания.

Потом будет опять фильм про врачей. Это «Сердце бьется вновь» Абрама Роома, в котором она сыграет небольшую роль Нины. А в 1965 году, несмотря на достаточную «начально-медицинскую подготовку» и две роли женщин в белых халатах за плечами, она будет ездить с врачами «неотложки» по вызовам, внимательно приглядываться к ним, чтобы создать правдивый образ врача «скорой» Ольги из фильма «Ноль три». Но, естественно, если бы она лишь правдиво изображала профессиональные навыки, то об актрисе Мышковой говорить было бы нечего. Нет, она всегда была неожиданна и неоднозначна, и порой схематично выписанные в сценариях образы героинь наделяла индивидуальностью и лиризмом.

Когда Нинель училась на первом курсе, в Щукинское училище вернулся с фронта Владимир Этуш. Вот что он вспоминает в своих мемуарах «И я там был»:

— Вскоре мне предложили преподавание на первом курсе в качестве ассистента педагога по мастерству актера. И тут-то я встретил Нинель Мышкову. Она училась на первом курсе вахтанговского училища. Я был в то время для нее романтическим героем, испытавшим все превратности военного времени, и это нас сблизило. Ева, как она назвала себя сначала, влюбилась в меня. Не могу сказать о себе того же, но я не сопротивлялся. И Мышкова стала моей первой женщиной, первой женой.

Несколько, на мой взгляд, цинично. Впрочем, дальше Владимир Абрамович пишет: «…И постепенно мое чувство, вернее, отсутствие чувства, стало перерастать в привязанность. И в конце концов я полюбил свою молодую жену…»

Дальше он весьма детально (кроме изменяющих памяти названий фильмов) описывает историю увлечения молодой супруги «стариком» — композитором (речь идет об известном композиторе итальянского происхождения Антонио Спадавеккиа, написавшем музыку к огромному числу фильмов, в том числе и к картине «За тех, кто в море». — Прим. авт.), к которому Ева-Нинель от него ушла. Есть в воспоминаниях Этуша и рассказ о встрече с этим композитором спустя несколько лет на ялтинском пляже, где тот пытался вызвать у бывшего мужа сочувствие: «Как она поступила! Как поступила!» Оказывается, она и его бросила.

Мне же за этими фразами видится незажившая с годами обида брошенного мужчины, который поначалу недоумевал: «Не мог же я допустить, что Ева меня, молодого, красивого, ей самой выбранного, поменяет на старика!» Видимо, все же Нинель Мышкова была из тех женщин, которых не забывают.

Как в сказке

В 1947 году, к моменту окончания Щукинского училища, Мышкова успела заявить о себе в кино, но только через долгих пять лет на экраны вышел новый фильм с ее участием — «Садко», первый в ее «сказочной кинотрилогии». Она сыграла в нем роль Ильмень-царевны. Ее подводная царевна оказалась такой по-человечески понятной, женственной, любящей и страдающей, что не запомнить ее было просто невозможно. И не влюбиться тоже. Правда, в фильме гусляр Садко крепко хранил верность своей Любаве, но подводная царевна не мстила ему за это, а спасла. Чем, помимо своей красоты, и завоевала бесповоротно сердца зрителей.

Режиссер Александр Птушко в свой фильм по мотивам онежских былин пригласил звезд первой величины — Сергея Столярова, Ивана Переверзева, Николая Крючкова, Сергея Мартинсона и начинающих актрис Нинель Мышкову и Аллу Ларионову, двух молодых красавиц советского кино. В их таких непохожих жизненных и творческих судьбах все-таки будет нечто общее: это было время, когда все «играли любовь» на съемочной площадке и жили в атмосфере влюбленности за ее пределами. На съемках этой картины вспыхнет роман между Переверзевым и Ларионовой. «Садко» сведет вместе Мышкову и второго оператора картины Константина Петриченко.