Китайскую модель можно условно назвать способствующей развитию китайской экономики (Интернет позволяет осуществлять в стране всевозможные финансовые операции, следить за ситуацией на мировых рынках и т.д.), но не позволяющей артикулировать политические интересы и призывы к изменению status quo. Эта модель заметно отличается от западной модели интернет-вещания — правительство осуществляет постоянный мониторинг всего происходящего в сети.

«Страна не может открыть себя миру через Интернет и сохранять устойчивый политический контроль над ее гражданами. Полицейские государства опасаются интернет-технологий не только потому, что они не могут себе позволить отказаться от этих технологий, но и потому что без них они обречены на экономическое отставание»[232], — писал в 2000-е гг. американский журналист Том Фридман. Но китайская модель устройства убеждает нас в обратном.

В становлении этой модели принимала непосредственное участие компания «Циско» — поставщик сетевых услуг. В начале 1990-х гг. она занималась разработкой программ для осуществления слежения за сотрудниками больших корпораций в области доступа сотрудников к различным интернет-порталам. Успешное внедрение этих принципов стало примером того, как можно осуществлять эффективный надзор в Интернете, разработка заинтересовала китайское руководство.

Китайская модель работает следующим образом: информация поступает в границы государства через ограниченное количество точек (гейтов) посредством оборудования «Циско» в сеть роутеров, где она фильтруется в соответствии с указаниями правительства (оно предоставляет перечень запрещенных сайтов, слов и т.д). Таким образом, информация попросту не доходит до пользователей, а роутер «вместо способа передачи информации становится ее цензором»[233] (см. рис. 12).

При этом важно, что правительство весьма искусно манипулирует населением — у пользователей не всплывает окно, на котором написано «Вход на страницы запрещен китайским правительством», они видят лишь техническую ошибку («сайт не найден», «ошибка доступа»). При этом одни и те же сайты в зависимости от обстановки внутри страны и в мире, а также контента, размещенного на них, могут быть то доступны, то нет.

Рисунок 12. Китайская модель работы Интернета

Источник: Goldsmith J., Wu. Op. cit. P. 94.

Темы, на которые распространяется запрет в китайской сети, включают в себя вопрос независимости Тибета, сайты, посвященные религии, особенно Фалуньгунь[234], события на площади Тяньаньмэнь.

В 2003 г. «Репортеры без границ» провели необычный эксперимент: попытались узнать, что будет в случае, если опубликовать в китайской сети информацию политического характера. «Репортеры» убедились в том, что все политические словосочения, которые они набирали («права человека», «независимость Тайваня», «BBC») не достигали пользователей и исчезали на стадии преодоления государственных границ Китая. При этом скорость удаления и цензуры напрямую зависела от степени политизированности сообщений: открытая критика правительства и призывы к его смене удалялись в первую очередь, такие сообщения как степень участия Китая в войне с Ираком — оставались доступными дольше[235].

Еще одной технологией, применяемой в КНР, является обязательная регистрация блогеров СМИ, а также жесткий контроль за сферой интернет-кафе. Абсолютно все пользователи сегодня при посещении интернет-кафе обязаны зарегистрироваться, предъявив свою ID-карту. Таким образом, всегда можно определить источник распространения не угодной правительству информации.

Если данные методы будут активно претворяться в жизнь, то Интернет рискует стать вторым Паноптиконом, поскольку он также отвечает всем критериям современной власти, сформулированным М. Фуко: отправление власти через него дешево, распространяется она благодаря Интернету как можно дальше. И, главное, Интернет может еще успешнее и незаметнее, чем телевидение, справляться с функцией постоянного наблюдателя, поскольку формально не регулируется никаким законодательством и предстает в глазах большинства пользователей как объективный и свободный ресурс.

Российская модель

Российская модель регулирования интернет-пространства не напоминает ни китайскую, ни европейскую или американскую. Механизмы, используемые для контроля контента в этом интернет-пространстве, являются скорее продолжением средств, которые используются в традиционных СМИ.

В развитии российского Интернета можно выделить две волны: 1990-е гг., когда, по словам практика и теоретика сетевых СМИ Ивана Засурского, «складывалась новая медийно-политическая система» — медиа вышли из-под партийного регулирования и стали зависимы от корпораций и олигархических кругов (скорее, отражали коммерческие интересы групп, которые ими владели), и 2000-е гг., когда после призыва В. Путина освободить медиа от влияния олигархии, традиционные СМИ подпали под влияние государства.

Условно можно выделить три категории по осуществлению контроля над Интернетом: препятствия по осуществлению доступа (блокирование приложений, установление барьеров для доступа, регулирование инфраструктуры), цензура контента (фильтрация, цензура, самоцензура) и нарушение прав пользователей (преследование по закону, надзор). Для России релеванты как раз два последних блока.

Государственные ограничения затронули потоки информации и диктуют определенную повестку дня. «Любое влияние, накладываемое на прессу, распространяется и на веб-пространство»[236]. Повестку дня в России по-прежнему определяют традиционные СМИ, широко распространяется точка зрения о ненадежности интернет-контента (его часто приравнивают к «желтой прессе»). Если в России новость озвучивается с экрана телевизора, то доверие к ней зашкаливает, если же она появляется в Интернете, то приравнивается к сплетне.

По данным ФОМ, в России 62% граждан больше доверяют государственным СМИ и лишь 16% — негосударственным. 54% считают, что существуют проблемы и темы, информацию о которых допустимо искажать в государственных интересах, 72% полагают, что есть проблемы, при освещении которых допустимо умалчивать информацию в интересах государства[237]. Ситуацию осложняет и то, что многие российские электронные СМИ являются не самостоятельными изданиями, а интернет-версиями печатных, что не способствует росту доверия к Интернету как к источнику информации (рис. 14).