– Ты могла перепутать подъезд, и ключи могли совпасть, знаешь, как в кино, «Ирония судьбы».

– Чушь. Нет. Подъезд тот.

– Этаж?

– Тот. Самый верхний.

– И крыша, заметь, не протекает, в доме был капитальный ремонт, весьма удачный, я тебе говорил.

– Да. Извини. Я не понимаю.

– И я. Но если всё нормально, давай я сделаю кофе. В холодильнике пачка, я оставил. Ты знаешь, что кофе надо хранить в холодильнике?

– Нет. Не важно. Я не хочу.

– Верочка?

– Что?

– Ты можешь бесплатно здесь жить. Сколько хочешь.

– Нет, Коля, бесплатно мне не нужно.

– Понял.

– Я хочу побыть одна.

– Понял. Ухожу. Ты только. Ты загляни всё же в холодильник.

Он оставил ее, слава богу, его присутствие было мучительно.

Вера обошла прекрасную квартиру, касаясь чудесных ровных стен комнаты, как будто зефирных.

Она вынула смартфон. Связь была, и прекрасная. Вера позвонила Алле и сказала, что приедет позже в связи с непредвиденными обстоятельствами.

– Может, тебе отгул взять? У тебя есть отгул.

– У меня встреча на двенадцать.

– Ну, будь молодцом, не опаздывай. А директрисе все-таки доложишь.

Кофемашина из светлого металла, основательная. Не кофемашина, а кофезавод. И Вера решила попробовать, какой получится кофе. Заглянула в холодильник, тоже из светлого благородного металла. Он умещался на крохотной кухне и не загромождал ее, так как всё здесь было продумано, просчитано, мебель, очевидно, делали на заказ. В холодильнике в прозрачном коробе торжественно лежал торт. Вера посмотрела на него недоуменно и затворила дверцу.

Вера сварила кофе, крохотную чашку густого эспрессо, и выпила его, стоя у окна, глядя на дальние башни, пытаясь вообразить, как люди в них спят или, может быть, завтракают, или уходят, покидают свои жилища, и в них сейчас темно и тихо.

Так, на сегодня кофе достаточно.

Вера взяла смартфон и сфотографировала дальние башни.

Чашку Вера вымыла. Подкрасила губы у овального зеркала в прихожей, погасила свет и вышла на площадку. Дверь она захлопнула, но замок отчего-то не защелкнулся. Вера вставила ключ в замочную скважину, повернула. Спустилась на марш и вспомнила, что вновь оставила смартфон, забыла на подоконнике.

Да что ж я…

Пришлось возвращаться, и вынимать ключи, и отпирать замки. Кто-то бубнил на площадке.

В прихожей стоял мужчина. Он оглянулся и посмотрел изумленно в открытую дверь.

Он ли спал сегодня на полу у стены, или кто-то другой, Вера не могла сказать точно.

– Простите. Я…

Вера не успела договорить, мужчина махом захлопнул дверь.

Кажется, он даже ее не заметил.

– Ничего себе, – сказала Вера. И надавила кнопку звонка.

Она слышала трезвон в квартире. Мужчина и не думал открывать.

Что было делать? И в полицию не позвонишь, смартфон за железной дверью, в плену, пока будешь бегать, его и следа не останется, да и уже нет. Бред. Бред.

«Вот сейчас открою дверь, войду и меня убьют», – так подумала Вера и принялась открывать замки (оба оказались замкнуты).

Вера вступила в прихожую с деревянным крашеным полом и оклеенными бумажными обоями стенами. Пальто на крючке. Ботинки. Вера об них споткнулась.

Гарик с ножом в руке (резал хлеб) направился в прихожую – на шум.

Вера вскрикнула.

– Ага, – сказал Гарик. – Вы.

Вера не отводила глаз от лезвия, от грозного кинжального клинка.

Когда-то в детстве Игорю (и Горюну – такие он носил тогда имена) выточили его в железнодорожных мастерских знакомые ребята. Ручка красивая, наборная, удобная. Мечта шпаны. Мать, конечно, отобрала, а когда он собрался учиться в Москву, вручила. Словно оружие собравшемуся в путь рыцарю.

– Я Лёху убью, пусть пишет завещание. Он вам ключ дал?

– Николай. Я у вас телефон забыла.

– Телефон не телефон, но какую-то штуку вы здесь действительно оставили.

– Смартфон. Будьте любезны, верните мне его.

– Не могу. Я бегал звонить этому идиоту Лёхе, не дозвонился, вернулся, а этой штуки нет, испарилась. А что это? Это какая-то новая разработка?

– Это я его забрала. Я его дважды забыла. Видимо, пока вы ходили звонить, я вернулась, но потом я сюда пришла с Николаем и опять забыла. Он должен быть на кухне. На подоконнике. Я там стояла и фотографировала вид из окна.

– Нет его на подоконнике. Правда. Проверьте. Пожалуйста. Проходите. Туфли можно не снимать.

И Вера прошла. Она поняла, что Гарик (тот самый мужчина, который захлопнул перед ее носом дверь), несмотря на клинок, безопасен.

На кухне (Вера уже поняла, что это будет за кухня и что, конечно, никакого смартфона на ней нет) Вера хотела спросить, не замечал ли мужчина странностей в своей квартире, и разрыдалась. Никогда еще с Верой такого не случалось, разве что в самом раннем детстве.

Гарик растерялся, спохватился, бросился усаживать Веру на табурет, подал воды.

Вера отпила глоток, шмыгнула носом, спросила разрешения пройти в ванную.

– Конечно, конечно! – воскликнул Гарик и побежал за чистым полотенцем.

Вера умылась холодной водой, он подал полотенце и сказал:

– У меня чай заварен.

Он налил ей чая, и себе налил чая, сахарницу придвинул, хлеб, колбасу.

– Не отказывайтесь, пейте, ешьте, найдем мы ваш этот смарт. Это всё Лёха, он прибрал, больше некому, ему заняться нечем, козлу, живет как в кино, сплошные приключения. Себе же на жопу.

Гарик придумал себе вот какое объяснение происходящего:

Вера (он уже спросил ее имя и назвался сам) работает в секретном НИИ, Лёха с ней, конечно, познакомился, он и с академиками знаком, и с космонавтами; удивительный прибор, который Вера забыла у него на столе, а потом еще где-то, – ее изобретение, о нем никто не знает, военная тайна; идиот Лёха (зачем я ему дал ключи от своей квартиры, вот дебил), этот хмырь болотный, сказал девушке, что она может здесь переночевать (почему-то ей негде переночевать, мало ли), зачем-то у нее оказался при себе этот смартфон. Да. И Лёха его спер. Шуточка такая. Нехилая такая шуточка. Были в этой версии нестыковки, но худо и скудно она всё же объясняла, годилась как заплатка.

Вера молчала, и Гарик ее не тревожил вопросами, тоже молчал.

Она отхлебнула чаю (и как будто вновь всхлипнула) и посмотрела в окно.

Серая мгла, окна мерцают в дальних башнях. На улице мгла, а на кухне, на клеенке – пятно света. Солнечный теплый луч. Вера протянула руку и пошевелила осветившимися пальцами.