В гуще роя зажглась яркая искорка. Лорд Догнайф дернулся:

– Выведи меня отсюда, и я верну твоего приятеля. Но сначала освободи меня, иначе мне приз-му не вытащить – руки, понимаешь ли, заняты.

– Так мы тебе и поверили! – подала голос Джейкон.

– Не верите – и не надо… – Он запнулся, хрипя и сдерживаясь, но не выдержал и застонал. Впервые лорд Догнайф проявил слабость, дал понять, что ему больно. Если честно, особого удовольствия мне это не доставило, хотя до жалости к нему было еще очень и очень далеко.

– Хочешь вернуть свою зверюшку – умоляю ради всего святого, помоги. Я долго не продержусь. Эта боль невыносима даже для меня…

– Не знаю, смогу ли, – замялся я. – Кстати, призму мы и так можем забрать.

– И что вы собираетесь делать с заточенным мутнышем? – тяжело дыша, ответил он. – Без меня вам его не выпустить.

Корабль накренился, все съехало набок. Потеряв равновесие на скользком деревянном полу, я врезался в стену – едва успел откатиться, иначе меня придавил бы Догнайф, впечатавшийся в нее всем телом. Застонав, он поднялся на ноги.

Я осторожно погрузил руку в фосфорическое облако.

Ненависть.

Меня переполнила ненависть.

Жажда мести.

Каждая из душ – в рое их были сотни – до сих пор горела, пылала и корчилась от боли. Ими владела ненависть: к кораблю, к ХЕКСу, к лорду Догнайфу, к госпоже Индиго… Только это чувство могло хоть как-то отвлечь их от невыносимых страданий.

В голове ужасным эхом отдавались крики боли сотен разных версий меня.

Это надо было как-то прекратить.

– Все закончилось, – начал я, не отдавая себе отчета в том, что говорю. – Вас больше никто не тронет. Вы свободны. Оставьте все это. Живите дальше.

Я поискал в памяти что-то хорошее, чтобы подкрепить свои слова: солнечное лето, уютный зимний вечер у камина, освежающий ливень. Когда трогательные картинки закончились, я переключился на семейные воспоминания – запах папиного табака, улыбка Головастика, камешек на цепочке, подаренный мамой на прощание.

Камешек…

Я машинально вытащил его из-за пазухи. Он покачивался, отражая фосфоресцирующие искорки душ, гармонично вспыхивая в унисон с ними. Рой засветился по-другому – огоньки дружно мерцали, медленно подчиняясь общему ритму. Если бы вместо света был звук, в помещении раздавались бы две самостоятельные мелодии, постепенно сливающиеся в одну.

Чувствовалось, что души готовы были мне поверить – почти, но не до конца.

– Прекратите сопротивление, – велел я лорду.

– Что?

– Пока вы сопротивляетесь, они будут сражаться, пытаясь вас уничтожить. Как только перестанете – вас отпустят.

– Так… – задохнулся он, – так я тебе и поверил!

– Это мы уже проходили. Прекратите борьбу, сдайтесь.

Он расслабился – и общее напряжение ощутимо спало. «Видите? – мысленно сказал я искоркам, почти не сознавая, что произношу это не вслух. – Теперь ваша очередь».

Свет становился все ярче и ярче, заливая комнату ослепительным сиянием. Я закрыл глаза, зажмурился изо всех сил, но свет заполнил все мои мысли. Мне послышалось «до свидания» – нет, пожалуй, показалось. Сияние померкло, а вместе с ним потускнел и мамин камешек.

Зал погрузился в темноту.

– Забирай! – произнес голос лорда. Мне в руку ткнулось что-то холодное и острое.

– Спасибо! – по привычке поблагодарил я.

В стоящем поблизости подсвечнике с треском вспыхнуло пламя. Горящие безумной ненавистью глаза лорда Догнайфа и его зловонное дыхание были совсем рядом. По оскаленным клыкам ползали крошечные мерзкие личинки.

– Не надо благодарности, мальчик! – прошипела гнилая пасть. – В следующий раз я с тебя скальп сниму и съем, а кишками зубы почищу. Ты мне дорого обошелся. Не смей – даже не вздумай – меня благодарить!

Он прислушался, склонив голову набок, и взвыл обезумевшим волком:

– Мои люди на подходе.

– Откройте призму! – велел я. – Иначе позову души назад.

В пламени свечей блеснули острые клыки.

– Врешь, не сумеешь!

Конечно же, он был прав. Я не знал, как вернуть огоньки, но и у него стопроцентной уверенности в этом не было.

– Сейчас выясним… – пообещал я, зажав в руке камешек на цепочке. Бешеный взгляд лорда скрестился с моим – и он первым отвел глаза. На ощупь призма стала ледяной, как обшивка космического корабля.

– В моем присутствии она полностью не откроется, – прорычал Догнайф, ухватив меня поперек туловища. – Придется тебе, Путник, удалиться!

С легкостью олимпийского чемпиона, которому вместо копья подвернулся под руку прутик, он метнул меня через огромный зал. Если бы я шмякнулся о противоположную стену, то от меня осталось бы мокрое место, но Джо, расправив крылья, кинулась наперерез и поймала меня в полете. Мы мягко опустились на палубу, где нас тут же обступили ребята. Я поднялся на ноги, но пол покачнулся, и я едва не упал – Джейкон вовремя подставила плечо. Корабль содрогался всем корпусом, трещали заклепки, едва удерживаясь в гнездах, гнулись доски обшивки.

Лорд издал оглушительный вопль, и дальняя стена рассыпалась в щепки. Сквозь дыру был виден висящий за кормой ковер-самолет, модернизированный до спасательной шлюпки. Там уже сидели госпожа Индиго, Скарабус, Невилл и еще какие-то твари – видимо, тоже из ХЕКСового начальства.

С рыком лорд Догнайф перемахнул в шлюпку, та качнулась, и кто-то, отчаянно вереща, выпал в Нигде-и-Никуда.

В мгновение ока шлюпка исчезла, как кошмарный сон, а мы остались на рассыпающемся «Малефике».

– Где портал? – перекрикивая стоящий вокруг треск и грохот, спросил Джаи.

Я хотел ответить, что внизу, но спохватился: там портал был раньше, а теперь должен находиться где-то справа. До него добрая сотня метров.

– Где-то там! – крикнул я в ответ, показывая пальцем. Начал рушиться потолок. Мы сорвались с места.

– Наружу! – взревел Йозеф. – На палубу! Другого пути нет!

– Меньше слов, больше бега, – пролаяла Джейкон.

Пирамидка обожгла руку холодом, стала скользкой – странное, полузнакомое ощущение. Останавливаться и разглядывать было некогда. Я несся во весь опор, стараясь не отставать от ребят.

Призма плавилась и текла, капли сочились сквозь пальцы. «Это же лед! – неожиданно дошло до меня. – Тающий лед». Только бы это не оказалось очередными происками лорда Догнайфа!

Перед нами обвалился огромный кусок палубы. Джей/О, Джейкон, Джаи и Джо успели добежать до лестницы на противоположной стороне, а мы с Йозефом отстали. Впереди зияла дыра шириной шагов в десять, оттуда вырывались языки пламени. Сзади тоже подползал огонь.