— Откуда вы это знаете? — удивился Заремба.

— Раньше я был более любопытным, чем сейчас, — горько усмехнулся Чапкис. — Я знаю в этом районе все выходы из-под земли…

— Так, так… Говорите, возле нефтехранилища… — задумчиво протянул Евген Степанович. — А внутренняя охрана там имеется?

— Разрешите клочок бумаги, я вам все начерчу, — волновался Чапкис, орудуя карандашом. — Это — люк. Он рядом с нефтехранилищем. Здесь пост внутренней охраны. Справа — склады. Второй пост вот здесь. За ним барак, где живет охрана.

— Послушайте, вы же молодец! — воскликнул Заремба. — И как вы все это заметили?

— Лежал в бурьяне и смотрел. Когда сменялся караул, они проходили совсем рядом. Много бы я отдал тогда за автомат с полным диском…

— А теперь? — спросил Богдан.

— И теперь! — решительно промолвил Чапкис. — Если возьмете, я пойду с вами.

— А дойдешь? — Богдан давно не слышал, чтобы Заремба говорил так сердечно. — Слаб ты…

— Дойду. Тут не так уж и далеко.

— А для чего, понимаешь?

— Догадываюсь, — пяло улыбнулся Арон.

— Тогда слушай. Нам нужно взорвать склады, чтобы вес полетело ко всем чертям!

Женщина беззвучно заплакала. Муж начал утешать ее. Заремба, тихонько посоветовавшись о чем-то со Шкуратом, обратился к ней:

— Выслушайте меня, пожалуйста. С вами останется этот товарищ, — показал на Шкурата. — Он сделал свое дело, и теперь его заменит ваш муж. Поймите, Арон становится бойцом! Не волнуйтесь, мы вернемся. Арон покажет нам дорогу, и никакая опасность ему не грозит.

Евген Степанович поднял мешок с толом. Циля упала и обняла ноги мужа. Тот молча отстранил ее и двинулся в темноту…

Шел третий час ночи, когда Чапкис остановился и осветил кирпичный колодец. Тяжело дыша, он прислонился к сырой стене и зажмурил глаза.

— Глотни! — протянул ему флягу Заремба.

— Не надо, — отвел руку. — Сейчас пройдет…

Вверх отвесными ступеньками поднимались ржаные металлические скобы. Отдышавшись, он ловко полез по ним. Тихо звякнула крышка люка, и сразу же потянуло свежим воздухом. Фонарик мигнул. Заремба поправил на плечах мешок и схватился за скобы. За ним полез Богдан.

Они притаились в зарослях бурьяна. Слева в сотне метров от них высились цистерны нефтехранилища, правее темнели длинные двухэтажные строения складов.

— Хорошо, что опустился туман, — обрадовался Евген Степанович. — Где пост внутренней охраны?

— За цистернами, — ответил Чапкис.

Евген Степанович задумался. Богдан и Арон ждали его решения.

— Понимаешь, Богдан, — шепнул Заремба, — надо, чтобы взрывы произошли почти одновременно.

— Понимаю… Вы возьмите на себя склады, а я — нефтехранилище, — предложил Богдан. — Там буду ждать вашего сигнала. Вы поджигаете шнур, возвращаетесь к люку и оттуда два раза помашите фо­нарем. Если даже заметят, не страшно. Мой шнур сгорит за полторы минуты, они и не успеют сообразить, что к чему, как раздастся взрыв.

— А ежели у меня не получится?

— Тогда стреляйте. Отстреливайтесь и отступайте к канализации.

Евген Степанович исчез в бурьяне. Богдан, приказав Чап­ки­су в случае малейшей опасности бежать через канализацию, бес­шумно пополз к нефтехранилищу.

Да, туман был очень кстати! Даже в нескольких метрах ни­чего нельзя было разобрать. Только по запаху нефти Богдан и до­гадался, что достиг цели. Под прикрытием цистерн он по­чув­ство­вал себя увереннее. Выложил тол, приладил шнур, при­го­то­вил зажигалку и приподнялся, чтобы не пропустить сигнала.

В гнетущей тишине звонко тикали на руке часы. Богдан под­нес циферблат к самым глазам — пошла уже десятая минута с того момента, как он расстался с Зарембой. “Пора бы уже…” — подумал Богдан.

Прошло еще несколько минут. Вдруг Богдана потрясла мысль, что сигнал давно уже был, но он не заметил его. От этой мысли его бросило в озноб. Он решил: если сейчас там раздастся взрыв, он подожжет шнур у самого капсюля… Но взрыва не бы­ло. Снова посмотрел на часы. Прошло уже двадцать минут. Не­уже­ли что-нибудь случилось?..

Богдан не знал, что предпринять. Решил ждать еще три ми­нуты, а когда они миновали, добавил еще три… Наконец, окон­чательно изнервничавшись, он уже решил больше не ждать, но в этот миг одна за другой мелькнули две робкие полоски све­та. Накрыв полой ватника зажигалку, Богдан зажег шнур и ко­рот­кими перебежками бросился к люку: теперь все равно, пус­кай замечают! Конечно, его заметили. Не успел он добежать к своим, как длинная автоматная очередь разорвала тишину и пули пропели над головой.

— Ложись, дурень! — услышал Богдан голос Зарембы. Но пьянящая радость кружила голову. Богдан встал во весь рост, погрозил кулаками в сторону цистерн и что-то громко крикнул.

Снова затрещали автоматы. Богдан бросился к люку. Оттуда торчала голова Зарембы.

— Давай, бешеный! — крикнул он.

Спускаясь, бросил последний взгляд на склады. Темное небо покрылось красным заревом…

Когда достигли “базы”, как окрестил Заремба пещеру Чапкиса, шел уже шестой час утра. Решили пока отсиживаться здесь. Сейчас гестаповцы и полицаи рыщут по всему городу. Лучше выйти между седьмым и восьмым часом вечера, когда стемнеет и можно будет успеть добраться домой до наступления комендантского часа.

Улеглись спать. Богдан долго ворочался с боку на бок. Евген Степанович толкнул его кулаком.

— Спи!

— Между прочим, — прошептал Богдан, — почему вы так задержались тогда возле складов?

— Я решил взорвать средний, чтобы от него загорелись и другие. Пристроился в углу под крыльцом, а тут вышли двое. Стоят и курят. Минут десять стояли.

— А-а… Понятно… — сказал Богдан, повернулся и тут же уснул.

…Натянув чистый плащ, Богдан приподнял крышку люка и вы­глянул на улицу. Темно, лишь снег поблескивает в лунном си­я­нии. Бесшумно отодвинул крышку, еще раз внимательно посмотрел во­круг. Тишина, ни одной живой души.

— Кажется, все в порядке! — шепнул он товарищам и вы­брался из люка.

Но неожиданно что-то мелькнуло в садике напро­тив. Ог­ля­нул­ся и заметил немца в каске, прятавшегося между деревьями. Бог­дан упал на снег, хватаясь за пистолет. В саду затрещали автоматы.

— Бегите! — крикнул в люк. — Я их задержу!

Мысль о бегстве вместе с Зарембой и Ароном он сразу же от­бро­сил, так как понимал, что фашисты успеют забросать их гра­на­та­ми. Взял на мушку бежавшего на него эсэсовца и выстрелил. Тот упал. Та же участь постигла другого. Эсэсовцы спрятались под забо­ром, усилив пальбу.

— Испугались, гады! — обрадовался.

Осторожно поднялся на локтях, чтобы осмотреться и по­пы­таться отступить. Но пули подняли фонтанчики снега почти перед гла­зами. Черные фигуры мелькали все ближе. Положив пистолет на ле­вую руку, Богдан стрелял, пока не кончились патроны. Поднялся и ударил рукояткой первого… Потом зазвенело в голове. Казалось, снова увидел небо в красном зареве — и темнота…