– Да слово услышал, вроде знакомое. И это, значит, мне Фрейю надо будет строго пасти? Блюсти ея нравственность?

– Не без этого. Если, конечно, не хотите получить кучу дворняжек. Хотя дворняжка – тоже собака, еще, пожалуй, и поумнее породистых бывают. Им же выживать приходится в очень жестких условиях. Хотя если что, не вздумайте ссылаться на мои слова, я их вам не говорил.

Бурш улыбается и подмигивает.

Улыбаюсь в ответ, отмечая про себя, что вот и еще проблемка с собакой образовалась. Но с собакой-то пока еще дело откладывается, не до хахалей Фрейе, а вот то, что выложил про телегонию Бурш и что именно этого опасается не кто-то, а Надежда, сильно меня озадачивает. Попутно в голове у меня складываются разные кусочки мозаики, и целостная картинка чуть не заставляет меня дать себе по башке от стыда. От я ж дурень так дурень. Только сейчас я вспоминаю, как погас блеск в глазах любовницы, когда я начал распинаться о сексе в разных неуютных местах вроде ковров и сеновалов.

Насыпал ей соли в рану и поперчил. Тьфу, язычище поганое. Стыдно становится до безобразия. Если она была рабыней у Паладинов Свободы Гордого Кавказа, то мог бы я и подумать своей головой, что да как. Вон бойкая журналистка Масюк уж как песни пела этой ичкерийской сволочи, а посидела чуток в зиндане у своих друзей-бандюганов, которыми так восхищалась с телеэкрана, живо сменила пластинку. А Масюк была не рабыней, просто ценным товаром, заложницей…

Да, а кстати, как насчет мне стать папашей? Об этом же речь пошла. Видимо, я слишком задумываюсь – пару раз Бурш настойчиво напоминает, что моя воспитанница выполнила то, что я ей приказал, и потому надо собаченьке дать вкусного.

Нас отвлекают от работы трое мальчишек, которые утверждают, что тут, в закутке у гаражей стоит «дохлая тетка». Прерывать дрессировку приходится – куда ж денешься. Мы как вспомогательный патруль обязаны встрять и устранить угрозу. Очень хочется отвести душу и за все свои грехи надрать мальчишкам уши. Как мелким и более слабым. Приходится уминать свои желания, мальчуганы не виноваты, что я сегодня свалял дурака. Бурш строго спрашивает у них:

– Какого краснорожего дьявола вы шляетесь где не попадя, а если бы вас покусали. А?

Сопляки валят вину за свои похождения друг на друга, но я вижу, что коллега отрабатывает воспитательный номер «по обязанности».

«Дохлая тетка» оказывается девушкой лет двадцати от роду, и назвать ее теткой могут только эти неполовозрелые балбесы. Ну да, у них тридцатилетняя – уже старуха, разумеется.

Зомби застряла между гаражами и выбраться сама не может. Пыльная вся, словно паутиной покрыта, стоит тут, видно, с самого начала. Да и одета еще тепло, по-мартовски. Пряталась, наверное, тут и отошла, а вылезти уже не получилось. Ссохлась сильно, все лицо в складках кожи. Уровень угрозы минимален, потому прошу подержать собаку и с пары шагов аккуратно упокаиваю.

Теперь надо вызвать санслужбу. Из документов у покойной находится студенческий билет. С фотографии смотрит смешливая симпатичная мордашка с живыми глазенками, и мне становится тошно. Не физически, просто очень гадостно на душе, когда поневоле сравниваешь личико на фото с пыльной иссохшей харей, в которой никак не узнать живую студентку. Нет, ни фига ничего красивого в смерти нет.

Посылаем мальчуганов встретить фургон и провести сюда: объяснять по рации диспетчеру замаешься, лучше, как и раньше, выслать навстречу спецтранспорту толкового провожатого. Любой, кто когда-нибудь работал в «скорой помощи», или в пожарной команде, или в милиции (если, конечно, он заинтересован, чтобы спецтранс приехал быстро, а не блукал по лабиринтам), обязательно обеспечит встречу. Без оркестра и цветов, но обеспечит.

Пока фургон едет, отрабатываем с собаками команды, не требующие передвижения. В конце концов, когда у меня уже в карманах от собачьих лакомств остаются одни крошки, а на языке вертится предложение вытянуть умершую девчонку на улицу и свалить (что вообще-то в корне неверно, но сколько ж стоять ждать!), наконец появляются труповозы. Чертовы мальчишки, оказывается, исчезли как дым, потому вот нас долго искали. Пахнет от санитара пивом так хлестко и аппетитно, что мы решаем с Буршем по дороге пропустить по кружке, благо тут неподалеку есть пивнушка, куда можно зайти с собаками. Нам с Буршем во всяком случае. Но мы не очень злоупотребляем таким благорасположением хозяина заведения и устраиваемся на улице. За пару кружек пива и сосиски отдаем пригоршню разношерстных талонов, чеков и бонов. Как уж хозяин определяет их ценность, неведомо, но, по нашим прикидкам, получается очень недорого. Хотя без прибыли заведение не остается, это заметно. Наверное, стоимость этих бумажек в разных местах разная, и что недорого тут – дорого за пределами Кронштадта. Пиво у хозяина неплохое. Собаки, на наше счастье, тоже замаялись и ведут себя смирно, дремлют на вечернем солнышке. Можно расслабиться.

Заброшенный «ренджровер» никуда не делся, как стоял, так и продолжал стоять. На всякий случай Виктор посидел в машине, тщательно смотря по сторонам. Все было умиротворенно тихо на этом отрезке заброшенной с марта дороги. Подумав мимоходом, что теперь ясно, с чего тут оказались эти отмороженные дизайнеры (их тоже здесь заперли зомби у Борков, вот они и отсиживались, отыгрываясь на безоружных и беззащитных), Виктор прикинул варианты действий. Можно залить в «ровер» тот бензин, что в канистрах. Тогда придется ехать двумя машинами сразу, посадив Ирку в «ровер». Но черт его знает, как отреагирует навороченный джип на весьма убогий бензин. То, что упадет мощность, и к бабке не ходи. Но ведь и двигатель можно угробить. Да и будет ли вся эта навороченная электроника действовать как положено?

Можно пока оставить «ровер» здесь, а потом вернуться с оружием, спокойно расчистить, например, затор у Борков да и сами Борки тоже. Полста мертвяков не такой уж и большой заслон. Если там нет лахудр резвых, то тем более. А в мертвой деревне и полезного много найти можно, и в двух десятках машин тоже изрядно чего найдется. В том числе и топливо под «ровер». «Чайник», кстати, вроде приспособлен был именно под 92-й бензин, но тянул как-то неуверенно, да и пальчиками стучал.

Задним числом Виктор в очередной раз заподозрил, что то ли запасенное топливо за время хранения попортилось, то ли его банально напарили, втюхав не вполне 92-й.

Спросил Ирку, как она предполагает действовать. Та неуверенно предложила оттащить «ровер» на буксире до деревни.

– И что? Там бензина тоже нет.

– А ты что предлагаешь?

– Расчистим дорогу через Борки. Сольем из машин. Заодно еще что ценное найдется, надеюсь.

– Патронов пожгем немерено.

– На полста дохляков? Не, не так чтоб очень много. Сейчас прикинем, что нужно, что не очень, и вернемся. Машину поставим в ста метрах, если лахудры будут – оторвемся легко.

– Лахудру можно и машиной придавить.

– Это тоже. И не торопясь этих мертвяков замогилим. По одному.

– А потом?

– Потом растащим машины, сделаем проезд.