предстоящего разговора. А ведь он точно будет, правда? Не просто же так Ник вернулся. Сто процентов мне будут сейчас снова втирать про то, какая я безответственная и как нехорошо врать.

Но когда я все же вышла, замотавшись в полотенце до ушей, то обнаружила вполне себе расслабленного Ника, который валялся на моей кровати и ел мороженое прямо из большого пластикового ведерка. Он молча протянул мне ложку, предлагая попробовать, и я не стала отказываться. 

Сначала мы просто ели мороженое, по очереди передавая эту единственную ложку из рук в руки, а потом вдруг одновременно потянулись друг к другу холодными, липко-сладкими губами. Ник был на вкус лучше любого мороженого — и целоваться с ним можно было бесконечно. 

И казалось совершенно естественным, что в какой-то момент я оказалась лежащей под Ником. Без всего. Мое полотенце уже успело куда-то деться, как и футболка Ника. Подозреваю, что ее сняла я, но стопроцентной уверенности у меня не было.

— Так, тормозим, — прохрипел Ник, вжимаясь в меня каменной выпуклостью на ширинке. — Пока я еще могу остановиться.

— Почему тормозим? — выдохнула я, проводя ладонями по его плечам. Боже, как приятно их гладить, какие крепкие у него на ощупь мышцы… — Но я хочу! 

— Я тоже хочу, — сквозь зубы проговорил Ник. — Но тебе нельзя пока, больно будет.

— А, ну да… — растерянно согласилась я. У меня и правда между ног ощутимо саднило, но я даже как-то не подумала об этом. 

Ник скатился с меня и сел на край кровати, мрачно глядя на свои штаны, натянувшиеся впереди палаткой. 

— Пойду к себе. Надо сбросить напряжение.

— А можно… — я прикусила губу, взволнованная неприличностью того, что я хотела попросить. — А можно я… посмотрю, как ты это делаешь?

Ник резко повернул голову:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — вкрадчиво проговорил он. — Ты хочешь, чтобы я показал тебе, как я дрочу? Я тебя правильно понял, моя милая маленькая вчерашняя девственница? 

Я нервно сглотнула, но без страха встретила его прищуренный взгляд и кивнула. 

Да. Я хотела.

— И что я получу за это? — ладонь Ника поглаживала его напряженный член прямо через штаны.

— А что ты хочешь? — мой голос стал неожиданно низким, в нем появилась чувственная хрипотца. 

— Хочу кончить на твою грудь. Или это слишком для тебя?

— Ты можешь делать со мной все, что хочешь, — прошептала я. — Я тебе разрешаю все. 

Ник вздрогнул и уставился на меня темным безумным взглядом. 

— Опасно, Алис. Очень опасно. 

— Нет. Я доверяю тебе.

— Сумасшедшая, — с какой-то сокрушительной нежностью пробормотал он, а потом, продолжая на меня смотреть, медленно высвободил свой член и провел по нему ладонью. 

Я не могла оторвать взгляда от этих плавных, обманчиво ленивых движений, от длинных пальцев Ника, которые кольцом обхватывали внушительной толщины ствол, от напряженной, глянцево блестящей головки, на который выступили прозрачные капли. 

Это было настолько интимно, настолько бесстыдно и откровенно, что я задыхалась от возбуждения, глядя на то, как Ник ласкает себя. Мне самой хотелось потрогать его, ощутить в своей ладони горячую живую тяжесть, попробовать его…

Попробовать? Какое странное извращенное желание! 

Но ведь Ник пробовал меня… и это было так до невозможности приятно…

Я быстро, не давая себе времени передумать, опустилась на пол, встав перед Ником на колени, и лизнула его пальцы, сжимающие член, а потом и гладкую солоноватую головку.

Хватило одного движения языка, и Ник, изумленно застонав, выплеснулся на меня. Горячие капли обожгли мое лицо, плечи и грудь, и я машинально облизнулась, пробуя на вкус удовольствие Ника. А потом подняла глаза и встретила его ошалевший взгляд, в котором все еще горело возбуждение.

— Ты не представляешь, — хрипло проговорил он. — Ты просто не представляешь…

— Чего не представляю? — простодушно спросила я. 

— Неважно. Пойдем в душ. 

Кажется, разговоры у нас свелись к минимуму. Но мне это даже нравилось, потому что наши тела находили друг с другом общий язык гораздо легче, чем мы сами. 

Ник

Я проиграл самому себе. 

Я наплевал на все данные себе обещания.

Я лишил девственности совсем юную девчонку, на которую мне даже смотреть нельзя было, не то что трогать. Тем более трогать так. 

А хуже всего, что я не остановился на этом. Я ведь продолжил. Продолжил с ней спать, продолжил учить ее всему тому, что умел сам, и делал это так часто, что у меня кончились все презервативы в тумбочке. До сих пор смешно, когда вспоминаю круглые глаза фармацевта из ближайшей к нам круглосуточной аптеки, куда я ворвался посреди ночи и сгреб все имеющиеся у них запасы той марки, которой я обычно пользовался. 

И ведь мы это все применили по назначению… 

Я ненавидел себя за это до безумия. Но ничего не мог поделать, потому что стоило Алисе посмотреть на меня своими невероятными глазищами и провокационно прикусить нижнюю губу, как у меня моментально вставало до боли. И мозг отключался напрочь. 

Мы не ходили в универ всю эту неделю, хотя Алиса давно уже поправилась. Но я заявил, что ей надо восстанавливаться, и рыжая заноза неожиданно меня послушалась. Она вообще оказалась неожиданно послушной и податливой… В постели. И на контрасте с ее обычным строптивым характером и острым язычком это просто сносило мне башню.

Днем мы занимались каждый своими делами. Я работал: у себя в комнате, в гостиной или на веранде, а Алиска шныряла повсюду со своим фотоаппаратом. Мы обменивались ничего не значащими бытовыми фразами, подкалывали друг друга, а иногда и просто игнорировали, но при этом искрило между нами так, что мы едва могли дождаться вечера. 

Вечером уходили все работники, дом оставался пустым, и мы словно проваливались в параллельный мир, где никого кроме нас двоих не было. И это оказывалось лучше всего, что со мной когда-либо было. И даже лучше того, что я мог себе представить.

Алиса была жадной, любопытной и безумно искренней. Она хотела со мной всего. И доверяла мне так безоговорочно, что у меня все внутри обрывалось. Ну как можно быть такой наивной… нельзя же так. 

Слишком опасно. 

Мне кажется, за эту неделю в доме почти не