Как раз к этому времени добрался в столицу из Оренбурга Шишмарёв. Явился лично к Джунковскому, согласно полученному предписанию. После продолжительного разговора был перенаправлен к Григоровичу. А через день обоих инженеров пригласили к Сикорскому. А чтобы они не имели возможности отказаться или перенести встречу, за ними отправился знакомый мне автомобиль с двуглавыми орлами на дверках. Что интересно, отказаться ни один не рискнул, хотя вид у них был несколько ошарашенный…

Результатом этой встречи явилось создание нового концерна. Авиационного, собирающегося выпускать всего несколько типов самолётов. Сикорский будет продолжать выпуск тяжёлых бомбардировщиков «Муромцев» и новых лёгких истребителей, Григорович займётся своими летающими лодками, ну а Шишмарёву предложено воплотить в жизнь проект первого летающего торпедоносца. И кое-какие схематические картинки при этом показали. Нужно же конструкторскую мысль сразу на нужную дорогу направить. Зачем во тьме-то попусту блуждать и драгоценное время тратить?

Полковник Глебов был выведен из подчинения Адмиралтейству. Создали в столице инициативную группу под его непосредственным руководством, так называемое новое Патентное бюро. Работы у этого бюро очень много, но полковник доволен, как довольны и все его немногочисленные пока подчинённые. С каждого зарегистрированного патента на счёт бюро капает некоторая сумма, вроде бы и небольшая, но когда их много, то они скапливаются во вполне приятное глазу число. А ведь и жалованье им никто не отменял. Так что люди работают не только за страх и совесть, но и за деньги, как ни странно.

Я же, после проведения испытаний своей системы сброса авиабомб доукомплектовал экипаж, потренировал его на слётанность, получил обещанное вооружение и собрался улетать. Так совпало, что до Ревеля компанию мне составят Александр Михайлович с Второвым. Долетят с нами до базы, а оттуда морем будут добираться до Дании. Если только не воспользуются моим предложением и не полетят дальше с нами. Почему бы и нет? В одну сторону мне заправки хватит. Там сядем, заправимся и назад.

Но это всё пока вилами по воде писано. Сядем в Ревеле, тогда и решим. Посмотрим. Это я так говорю, посмотрим. А на самом деле решение принимать буду не я, и далеко не факт, что даже в обсуждении этого решения мне доведётся поучаствовать. Но время покажет…

Почему так получилось и откуда у меня появились подобные мысли? Рассказываю…

Накануне вылета состоялись два весьма примечательных разговора. Первый – между Марией Фёдоровной и Николаем. И, что самое интересное, состоялся он без моего непосредственного участия. В кои-то веки. К моей неописуемой радости и огромному внутреннему облегчению. Не хочется постоянно выступать в роли полумистического талисмана для императрицы. Почему полу? Да потому, как смею надеяться, что и кое-какие реальные знания я всё-таки смог передать этой властной, местами даже жёсткой, но при всём этом очень милой женщине. Сколько она успела сделать за столь короткое время, реформы кое-какие начались. Правда, тормозятся эти реформы понятно почему, но дело движется и останавливаться пока не собирается. Это главное.

А предпосылкой для этого разговора оказалось моё искреннее возмущение на вчерашнем совещании действиями тыловых служб. Наступление-то на северо-восточном фронте остановилось, войска так и продолжают топтаться на одном месте и обживать окопы. И это вместо того, чтобы идти вперёд, развивать достигнутый успех. Причина простая – запаздывание снабжения.

Выслушав мой гневный спич, Мария Фёдоровна отпустила остальных участников совещания, оставив за столом одного Джунковского.

– Мне докладывают, что виной тому непрекращающиеся дожди и отвратительные дороги, – попыталась объяснить действия тыловиков вдовствующая императрица.

– Мария Фёдоровна, почему-то эти дожди и точно такие же дороги не мешают немцам в это же время перебрасывать подкрепления аж из-под Парижа. Почему вы верите всем этим отговоркам? А не лучше ли задаться вопросом, что это на самом деле? Преступный сговор с противником, вопиющая халатность или простое нежелание выполнять свои должностные обязанности так, как положено?

Императрица бросила быстрый взгляд на жандарма, тот в ответ пожал плечами. Понятно, этим вопросом пока никто не занимался. Да и немудрено, столько других, не менее важных дел нужно решить.

– Сергей Викторович, как-то вы слишком резко…

– Резко? Мария Фёдоровна, это вам резко, а вы послушали бы, какие кары на голову всем этим интендантам призывают в окопах. Мало бы не показалось. И солдаты, да и не только солдаты, но и офицеры прекрасно знают, почему и отчего возникают перебои с доставкой всего необходимого на передовую. На погоду они ссылаются! На дороги! За это время можно было на руках всё необходимое перенести. Утрирую, конечно, но доля истины в этом есть. Просто они думают, что солдаты и так прекрасно обойдутся. Без горячей пищи, без тёплого белья, да без патронов и снарядов, в конце-то концов! На усталость солдат они ссылаются, потому, мол, и наступление приостановилось. Почему-то на своё бездействие не ссылаются…

– И что вы предлагаете?

– Дать Владимиру Фёдоровичу чуть большие полномочия. Да прижать десяток-другой снабженцев. Сразу остальные забегают.

– Не боитесь таким образом вообще всё снабжение нарушить?

– Да какое снабжение, Мария Фёдоровна? Думаю, только лучше станет. Да от таких решительных действий авторитет императора в войсках на недосягаемую высоту поднимется!

– Хорошо, Сергей Викторович, завтра я обязательно поговорю об этом с Николаем…

И Мария Фёдоровна сразу же потянулась рукой к телефонному аппарату. И действительно каким-то образом сумела договориться с сыном, назначила ему встречу в Царском Селе. Вот после этой договорённости и пришлось мне согласиться сыграть роль моральной поддержки. На самом деле думаю, чтобы можно было в случае обострения разговора перевести все стрелки на меня…

Отказаться не получилось, пришлось снова рано вставать. Хотя из вчерашнего разговора я понял, что император прибудет не то что с утра, а где-то ближе к полудню. Точное время так никто и не обговорил.

Правда, если уж совсем быть честным с самим собой, то и эта встреча, и последующий за ней разговор между матерью и сыном всё-таки не обошлись совсем уж без моего участия. Потому как предварительно мы с Марией Фёдоровной уговорились, что я во время разговора тихонько посижу неподалёку, за стенкой, в соседнем кабинете. Так, на всякий случай. Мало ли что вдруг у меня понадобится уточнить?

При этом и она, и я прекрасно понимали настоящую подоплёку этой необычной просьбы. Таким образом я смогу оказать Марии Фёдоровне моральную поддержку одним своим присутствием, пусть даже и через стенку, так сказать. Скажу откровенно, сначала я попытался наотрез отказаться от такой «чести» – как будто что-то от меня здесь зависело. Потом, когда из этого, само собой, ничего не вышло, и мне пришлось скрепя сердце, но не подавая при этом вида, согласиться, решил смириться и провести время хоть с какой-то пользой для себя.