Могильщики затоптали свои цигарки и взялись за совковые лопаты. Тогда к могиле подошли мы с Беатой. Мы тоже хотели попрощаться с Александрой.

Она лежала там, в яме. Ящик показался мне ужасающе тесным для нее. Ведь Александра любила просторные комнаты, высокие потолки, широкие кровати. Я был скорее озадачен, чем опечален. Там, на крышке гроба, ее телефон, последний привет. Ее голос. Как он звучал на автоответчике? Торопливо, нетерпеливо, словно она, как часто бывало, куда-то спешила? Или его тон был деловым?

- Беа, - сказал я и вынул из висевшей на поясе сумочки свой маленький ежедневник. - Пожалуйста, позвони ей со своего мобильного. Набери номер Александры.

Беа набрала номер, записанный у меня, послушала сама и протянула трубку мне.

- Господин Принц? - Я резко обернулся. За мной стоял Клеменс Зандер и с раздражением глядел на телефон. - Можно с вами поговорить?

Чужой голос сказал мне в ухо: «Пожалуйста, оставьте сообщение для…»

Клеменс Зандер взял меня под локоть.

- Может, мы выпьем что-нибудь?

- «…Александры Каспари», - сказала Александра. В ее голосе звучало ожидание счастья.

Я предложил Клеменсу Зандеру «Арозу» и поехал с Беатой впереди. Он следовал за нами на своей машине. Я сказал, что опасаюсь сквозняков в его кабрио, и мой завязанный глаз подкрепил мои слова.

Беа крутила руль и молчала. Потом заявила:

- В Клеменсе Зандере что-то есть. Тебе не кажется, что он окружен какой-то аурой?

Аура - я счел это некоторым преувеличением. Спору нет, Клеменс Зандер был привлекательным, к тому же он принадлежал к той породе мужчин, чья внешность с возрастом становится все интересней. Хорошо упакованный мачо. Или, может, я просто завидовал ему? Не знаю. Возможно, недооценивал.

Я устал. С лицом творилось что-то невообразимое. Ткани вокруг глаза набухли и пульсировали. Я попытался вытянуть ноги в маленькой машине Беаты.

Беа высадила меня у «Арозы». Ей еще предстояло найти место, где поставить машину, а потом вернуться в салон и работать. Зандер тоже, вероятно, кружил по Глоккенбахскому кварталу в поисках парковки.

- Ну, пока. Потом я дам тебе полный отчет.

У Ким было еще малолюдно. Я полистал у стойки «Мюнхнер морген» за последние пару дней - мне было интересно, что написал Клаус-Петер про орудие убийства, о котором он болтал тогда по телефону. На седьмой полосе газеты сообщаются мюнхенские новости, крупные и мелкие: «Захват заложников в Милбертхофене», «Пенсионерку обокрали в ее квартире» и: «Никаких следов в деле об убийстве Александры К.». Никто не вызывает подозрения, нет орудия убийства. Значит, Клаус-Петер блефовал?

Ким обняла меня - да, уже слышала, переживала и при моем появлении изобразила на лице гримасу боли. Потом рассеянно выслушала историю моего злоключения. Но внезапно просияла, словно я попутно сделал ей огромный комплимент насчет ее барочного декольте и золотых волн на голове. Я проследил ее взгляд: ко мне шел Клеменс Зандер, небрежно перекинув через плечо легкий пиджак; его глаза смотрели на Ким так, словно она была моделью из календаря Пирелли.

- Ну что - самочувствие уже улучшилось? - Он окинул меня равнодушным взглядом. Я загородил свою пострадавшую половину лица пузырем со льдом.

- Лучше перейдем к делу. Что вы хотели мне сообщить?

Клеменс Зандер был таким высоким, что ему пришлось сесть боком к столику, чтобы положить ногу на ногу. Его лицо выражало ленивую безмятежность, но от рук на крышке стола оставались влажные следы.

- Я допускаю, что вы уже слышали об этом? - спросил он.

- О чем? - Мне был срочно нужен свежий лед. Ким смотрела со своего стула на нас. То есть, разумеется, на него. Я сделал ей знак.

- Вы ведь парикмахер Александры. Неужели она ничего вам не рассказывала?

- Ах, вот вы о чем. Вы имеете в виду вашу связь?

Клеменс Зандер потер гладко выбритый подбородок.

- Вот видите, вы про это знаете. - Казалось, в нем шла внутренняя борьба. Потом он проговорил, не глядя на меня: - И, вероятно, вы также думаете… Но я не убивал ее. - Теперь он глядел мне прямо в глаза. Пожалуй, большие зрачки и есть то, что притягивает к нему женщин. - Все будут считать меня убийцей, если станет известно о наших отношениях с Александрой.

- Что же, об этом никто больше не знает?

- Естественно, нет. Никто.

Мой подбитый глаз сильно разболелся.

- Скажите прямо, что вам от меня нужно, - буркнул я.

- В вашем салоне много сплетничают. Но для меня сплетни - зарез. Если всплывет правда о нашей связи, я конченый человек, и дело не только в криминальной полиции. В тот вечер я поздно вернулся домой, так что алиби у меня нет. И потом моя жена - она ни о чем не подозревает. К тому же она до ужаса ревнива и больше никогда не захочет мне верить. Поэтому я вас очень прошу сохранить все в тайне.

Ким поставила на наш столик новую порцию льда. Клеменс Зандер бросил несколько кубиков в свой бокал с белым вином. Остальным льдом я наполнил пузырь.

- Верно, вокруг смерти Александры ходят всякие толки, - сказал я.- Но если я узнаю, в чем дело, я буду в силах им как-то противодействовать. И тогда вы сможете рассчитывать на мое молчание.

Шеф рекламного отдела удовлетворенно кивнул, но я видел, что он не испытывает особого облегчения.

- Но вы все-таки виделись с Александрой в ее последний вечер? - спросил я.

Клеменс Зандер долго крутил в ладонях бокал. Наконец, ответил:

- Мы встретились в коридоре, перед туалетом. Я и сам не знаю, что в меня вселилось. Перед этим у меня был разговор с Евой, довольно долгий и довольно неприятный. Я тогда жутко устал.

- Значит, в тот вечер Ева тоже была в редакции?

- Да, речь у нас шла о рекламе. Положение дрянное, Господь свидетель. Ева очень спешила домой - она боялась, что пропустит свой телесериал. Час был поздний. Я должен был еще раз заглянуть в свой кабинет, он совсем в другом конце редакции. Вы ведь были у нас. Короче, она меня окликнула, прямо через коридор. Сначала я даже ее не узнал. Она кардинально изменилась, внезапно стала похожей на мальчика, с короткой прической… довольно сексуальной…

- Знаю. Я сам сделал ей эту прическу.

- Она спросила про мои планы на вечер, но я, как уже говорил, чувствовал себя уставшим и ответил ей, что сегодня ничего не получится. Кроме того, мне нужно было еще уладить кое-какие дела. Но что мне безумно нравилось в Александре - она никогда не обижалась, не шипела, ничего подобного! Я знаю и совсем других женщин. Она лишь предложила зайти на минутку в ее кабинет. Вы понимаете?.. Она часто действовала подобным образом. Пара слов, ее взгляд, ее простое отношение к таким вещам… Я не знаю, приходилось ли вам бывать в сходных ситуациях? И вот мы уже лежали у нее на полу… - Клеменс Зандер слабо улыбнулся, погруженный в воспоминания, и покачал головой.