litbaza книги онлайнРоманыРади любви… - Одри Хэсли

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Перейти на страницу:

Сидни со стоном привлек ее к себе, уткнувшись лицом в изгиб этой хрупкой шеи, и его губы, касаясь нежной кожи, шептали жаркие слова любви. Потом слов не стало, они просто обнимали друг друга, и каждый желал, чтобы это никогда не кончалось.

Шерил чувствовала жар его дыхания, а потом послышался долгий, прерывистый стон, и кожа ее увлажнилась от слез Сидни. Она прижала его к себе и гладила по голове, как ребенка.

— Черт, с этим надо покончить, — простонал он, поднимая голову и улыбаясь сквозь слезы. — Даже если они и льются из-за тебя.

Глядя, как Сидни тыльной стороной ладони вытирает слезы, Шерил была крайне растрогана этим жестом, которым осушал слезы и ее сын.

— Кажется, вечность прошла с тех пор, как ты говорила мне, что слезы любви не постыдны, — усмехнувшись, сказал Сидни. — Ну вот, сама видишь, я так люблю тебя, что готов выплакать море слез. О, Шерил, как я люблю тебя!

Он неотрывно смотрел на любимое лицо. Шерил затаила дыхание, потрясенная сиянием устремленных на нее глаз. Она была зачарована, совсем как в первые дни знакомства, всматриваясь в эти глаза с зелеными искрами — предвестием грозовой страсти, вспыхивающими в темных глубинах. А Сидни перевел взгляд на ее губы, медленно наклонил голову, и легонько поцеловал Шерил.

— Ну вот, теперь можно обсудить всякие «но» и прочее… Прошлую ночь, к примеру, — шепотом приговаривал он, после каждого слова касаясь губами ее губ, — или ту, предыдущую, когда мы впервые после стольких лет одиночества вновь познали любовь…

Он умолк и с неутолимой жадностью стал целовать ее. Минуты, когда они платонически обнимались, ничего другого больше не желая, прошли, и неистовое пламя страсти вспыхнуло между ними.

Но вдруг он отстранился и почти весело спросил:

— Не кажется ли тебе, что нам придется слишком много объяснять Леоноре и нашему сыну, если они застанут нас за этим занятием? — Он отодвинулся на расстояние вытянутой руки. — Теперь лучше, не правда ли?

— Безопаснее, пожалуй, — недовольно пробормотала Шерил, все еще испытывая сильное желание, — но никак не лучше. — Она взглянула на Сидни и вдруг нахмурилась. — Я… я все еще не могу поверить в реальность происходящего. В голове у меня все смешалось.

Он обнял ее, прижал к себе и, усмехнувшись, признался:

— С моей головой обстоит не лучше. Я твержу себе, что не за горами тот день, когда все эти ужасы наконец отступят и мы оба поверим в чудо нашего единения. Вот тогда не останется ничего, кроме прекрасного ощущения, что мы всегда теперь будем вместе.

Не в силах совладать с таким огромным счастьем, Шерил устало прикрыла глаза, и вдруг из ее сознания выплыли безумные опасения, связанные с тем, что оставалось невысказанным.

— Сидни, мы еще не разобрались с нашими «но», — прошептала она, испытывая немалый страх. — Я обманула тебя тогда…

— Мартин мне все рассказал. — Он взял руку Шерил и прижал к своим губам. — Но, признаюсь, должно пройти немало времени, пока я смогу спокойно думать о той чертовой ночи. — Его голос упал до хриплого шепота. — Сначала я просто не поверил этой ужасной Элис и всему, в чем она тебя обвиняла. Но когда открыл дверь… Когда увидел тебя и Мартина в постели и услышал твои слова, поверить в которые не могла ни одна клеточка моего естества… Сказать, что я был одержим безумной ревностью, значит не сказать ничего.

— Я хотела причинить тебе боль, — задыхаясь, прошептала она.

— Да уж, в этом ты преуспела. Это была такая боль, о существовании которой я раньше просто не знал, и она оставалась во мне все эти годы до того самого дня, как появился Мартин и освободил меня от нее. — Сидни покачал головой. — Но ответь мне, когда я подумал, что он отец Сидди, почему ты не сказала мне правду?

— Я была слишком раздражена. А еще меня удерживала ущемленная гордость. Я чувствовала, что, если скажу тебе правду, это будет равносильно признанию в том, какую отчаянную боль ты причинил мне… И как отчаянно я все еще люблю тебя.

— Боже милостивый, как подумаю о годах, которые мы утратили! — горестно воскликнул Сидни. — То недолгое время, когда Эстер была еще жива, я как-то держался, хотя бы ради нее… — Он умолк и яростно тряхнул головой. — Но как только ее не стало, мне незачем оказалось сдерживаться. Я смирился с мыслью, что никогда больше не полюблю, и не скрывал этого… А в результате, имея дело со многими женщинами, обходился с ними не лучшим образом, о чем буду сожалеть до самой смерти. Я был всецело поглощен мыслями о тебе и мне даже в голову не приходило, что большинство людей прощают мне безобразное поведение, объясняя это скорбью об умершей Эстер.

— Не помню, чтобы я осознанно признавалась себе, что не смогу больше полюбить, — неуверенно заговорила Шерил, — но… Иногда кто-нибудь нравился мне, но обязательно наступал момент, когда все во мне угасало. Сидни, ты так и остался единственным, с кем я была близка.

— Дорогая, ты дрожишь, — сказал он, явно смущенный ее признанием.

— Это от страха, что ты мне не поверишь, — деревянным голосом объяснила она. — Ведь однажды я тебе уже солгала.

Вдруг он напрягся, и Шерил услышала его сдавленный голос:

— Женщина, которая шесть лет жила в воздержании, не должна была возражать против предохранения.

— Да, не должна была… — умудрилась выдавить из себя Шерил, едва способная дышать.

— Но ты, моя дорогая, именно так и сделала. Заверила меня, что все хорошо, чтобы я ни о чем не беспокоился. Тогда я не просил тебя объяснить почему, но, может, сейчас…

— Нет, лучше ты ответь, почему в ту ночь послушался меня и что имел в виду, сказав, что все это не имеет значения… Что «все это»?

Сидни вздохнул.

— Не знаю, как объяснить… В тот момент никаких мыслей у меня не было, только сумасшедшая, безрассудная надежда… Не знаю, чего в этом было больше — глупости или безумия, но где-то в глубине души у меня появилось ощущение, что ты несмотря ни на что все еще меня любишь. А что касается второго… Ну, я ведь все еще был опутан ложью прошлого, вот и сказал, что все это… ну, прошлое… неважно… Словом, Шерил, я проглотил свою гордость и пытался сказать тебе, что история с Мартином Картрайтом не имеет для меня никакого… — Он прервал себя и помотал головой. — В тот день я делал кесарево сечение, помнишь? — прошептал он, зарываясь лицом в ее шею. — И этот случай потряс меня до глубины души. Женщина находилась в жутком состоянии, она не могла двигаться из-за сильно поврежденной ноги. А ее муж, который был рядом, сходил с ума от страха за нее. Но я никогда не забуду, какой радостью осветились их лица, когда их младенец — живой и здоровый — оказался у них на руках. Я в тот момент пережил острейшую досаду, что не разделил с тобой тех страданий, которые претерпела ты, давая жизнь нашему сыну. Той сумасшедшей и безрассудной ночью, не вполне даже не осознавая это, я заклинал любовь, которую мы творили, дать нам еще одно дитя, дитя, которое на этот раз не будет при рождении лишено участия и любви отца.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?