– Я думаю, что Паровоз изготавливал в большом объеме запрещенные препараты, а Хворый и Глотка челночили их на Большую землю. Как тебе известно, нас не сильно проверяют, когда мы направляемся из Большого Истока. Берут под контроль наши таланты, а что мы там везем это обычно не так интересно. Другое дело, когда мы возвращаемся. Тут полно возможностей для контрабанды и это находится под строгим контролем. Никому на Большой земле в голову не приходило, что мы можем быть для них опасны с этой стороны.

– И если кому-то из чиновников Большой земли такое придет в голову, то жди беды, очень большой беды, – добавил я.

– Если они прознают про Паровоза и его контору, то у нас появятся очень крупные проблемы, – согласился Красавчег.

– Получается, кто-то об этом прознал, и прикрыл их лавочку. Осталось понять кто, – сказал я.

* * *

Со смертью Глотки наступило затишье. До конца недели ничего не происходило. Я занялся делами Храма, накопилось много бумаг, которые надо было оформить. Прошел слух, что скоро к нам приедет комиссия с Большой земли. Надо было подготовиться на случай проверки. Но вопрос о том, кто убил Серегу Паровоза и его подельников, не покидала меня. Время от времени я брал лист бумаги и пытался рисовать схемы, которые помогли бы мне вычислить убийцу. Но ничего путного в голову не шло.

В воскресенье вечером Ник Красавчег приехал ко мне.

– У нас ничего нет. Три тела и ничего толкового, – обрушил он на меня с порога.

Бутылка виски и хорошие сигары его немного успокоили. Мы расположились на веранде, и немного расслабились. В случае Красавчега ему это было просто необходимо. А то складывалось ощущение, что еще чуть-чуть и он просто взорвется.

– Я так понимаю Паровоз действовал не один, а под прикрытием кого-то из Обчества. Они не могли не знать о такой хорошей кузнице монет у себя под боком. Стало быть, либо знали и имели с этого процент, либо скоро у нас будет большой передел в Обчестве. Молодые не потерпят такой профнепригодности и отправят стариков на пенсию. Но я все же поставил бы на то, что Обчество имело свой процент от Паровоза и прикрывало его деятельность, – поделился я своими размышлениями.

– Я уже думал об этом. Скорее всего, именно так и есть. Но только что нам это дает? – мрачно заметил Красавчег.

– Это приводит к выводам, что деятельность Паровоза была на руку тем, кто находится здесь в Большом Истоке и доставляла массу неприятностей тем, кто находился на Большой земле. Стало быть, покончить с его маленьким предприятием мог кто-то со стороны.

– Любопытно, – задумался Красавчег, сделал глоток виски, затянулся табаком, прокашлялся и заговорил, – У нас на районе чужих раз-два и закончились. Если кто-то прибыл к нам ради того, чтобы кокнуть альтера, то на ум ничего не приходит. Все обычники находятся под строгим контролем.

– А как же те кто к нам по туристическим разрешениям ездит скоротать вечер в пабе, или просто пройтись по улицам? Ты их в расчет берешь?

– Последнее время туристов к нам очень мало. Сам знаешь процесс получения разрешения ужесточился. Единицы могут себе это позволить. Тоже по пальцам пересчитать. Мы проверим их все. Это и правда хоть какая-то зацепка. Но сомневаюсь, что она выстрелит. Они все под колпаком у инквизиции.

И тут меня осенило, и я поспешил поделиться своей догадкой с Ником.

– А когда к нам Ваня Бедуин нового ишибаши доставил?

– Так несколько недель назад вроде, – озадаченно ответил Красавчег.

– А что ты про него знаешь?

– Про Бедуина?

Кажется, с виски нашему шерифу пора завязывать, или все-таки лучше хорошо отоспаться после тяжелой недели. Но покой нам только сниться.

– Подбрось и выбрось, про нового ишибаши.

– Да почти ничего. Парень вроде хороший. На Большой земле мотался от одной работы к другой, но все больше разнорабочим. Вредных привычек вроде нет. Я его толком и не видел то.

Красавчег внезапно умолк, его лицо преобразилось, и он спросил:

– Ты думаешь?

– Это вариант, – ответил я.

– Тогда надо бы проверить.

– Поехали.

– Что прямо сейчас?

– Подбрось и выбрось, а чего время тянуть.

Выпили мы по чуть-чуть, поэтому от полета решили отказаться. Красавчег сел за руль моего красного Бьюика Роадмастера 1954-ого года выпуска. Он шериф, ему все можно.

Первым делом мы отправились к Ване Бедуину. Адреса нового ишибаши ни я, ни Красавчег не знали. Можно было конечно в участке справки навести, только вот с Бедуином тоже поговорить надо. Он мог что-то знать, а сейчас любая информация может оказаться важной для здоровья. К тому же любопытно, из-под какого камня отрыл Бедуин нового ишибаши.

В столь поздний час старого упыря Ваню можно было найти либо дома, либо в «Зажигалке». Мы решили начать поиски с бара. Все-таки это место казалось нам более правдоподобным. Как водится в «Зажигалке» было полным-полно народа и очень шумно. Разноголосый гомон, топот, веселый и пьяный смех, но больше всего шума издавал столик возле окна, где Зеленый мерялся силами с каждым желающим. По мере того как он прикладывался к очередной банке «Протоки № 3», шансы победить его у желающих возрастали. На столе также росла гора монет и бумажных денег, выставленных на заклад.

– Опять Зеленый чудачит? – кивнул я в его сторону.

– Какой там, говорят он сейчас на мели, вот и пытается подзаработать, – поделилась новостью Катька Провокация, местная стриптизерша, которая неведома как нарисовалась рядом с нами.

– Помнишь, мы Зеленого возле конторы Паровоза поймали? – спросил Красавчег. – Кажется, мне Зеленый подзаработать приходил. Я видел бумажку у Джека Брауна. Прошение на Большую землю. Лет сто не ездил, а тут родственников проведать решил.

– Вполне вероятно. Но Зеленый мог сам не ведать во что вписывается. Так что пусть живет. Тем более он свои проблемы похоже решил, хотя может и на время.

Ваня Бедуин сидел в компании троицы братьев Шу. При виде нас они молча поднялись и ушли. Ребята трудились на Обчество и лишний раз светиться в компании преподобного и шерифа их не радовало. А вот Бедуин был счастлив нас видеть, он расцвел, словно куст сирени, пьяно что-то залепетал и уронил голову на стол.

– Кажись, парень готов, – с сомнением в голосе сказал Красавчег.

– Может, все-таки удастся раскачать, – предложил я, хотя признаться сам в это не верил.

Ник сел справа от Бедуина. Я попытался сесть на свободный стул напротив, но как, оказалось, стул был занят. Раздался визг, стул отлетел в сторону и обиженный пьяный голос заявил:

– Чего бузите, преподобный? Не видите что ли занято.

Судя по голосу, это был Дима Стекляшка. Как обычно пьян вдрызг и невидим.

– Прости, – сказал я и сел рядом.