Интересно, что он назван не фараоном, а «египетским царем». Очевидно, подобное историческое упоминание должно было отличить его от хорошо известного фараона – настоящего фараона времени Соломона. Только один этот факт указывает на то, что Сусаким не являлся тестем Соломона, поскольку Иеровоам осадил противника и сражался с его сыном. Более того, подобное утверждение разрушит целостную хронологию египетской и еврейской династий.

Итак, если мы продолжим разговор о том, что Соломон женился на дочери фараона в начале своего царствования, то есть вскоре после 970 года до Рождества Христова, то становится ясно, что он оказался Сиамоном, последним и единственным фараоном Двадцать первой династии, чье правление, как признают все египтологи, продолжалось с 978-го по 959 год до Рождества Христова. Возможно, он и оказался тем фараоном, который выдал свою невестку за Адера и через несколько лет его дочь за Соломона. Его поступок нельзя оценить иначе как двойную политическую сделку.

Для Адера, убежавшего к предшественнику Сиамона Аменемопету (1026—976), состоявшаяся война с идумеями (примерно в 990 году до н. э.) приветствовалась в Египте как альтернативная политике Давида, так опасно набиравшего силу. Когда Адер подрос, то, вероятно, благодаря его военным способностям, позже проявленным в сражении с ливийцами, его стали считать полезным для борьбы с главным внутренним врагом.

Когда посольство Соломона так неожиданно появилось перед египетским двором, возможно, Адер начал интриговать против нового еврейского правителя. Теперь, когда не было в живых Давида и особенно Иоава, он полагал, что пришло время для его возвращения. Он рассчитывал, что с помощью фараона сможет вернуть Едом.

Но похоже, сам Соломон сделал первый шаг, и намеченные политические и экономические связи перевесили существовавшие сложности и склонили чашу весов в пользу союза с Израилем.

Не стоит удивляться, что описания изобилуют экспрессивными выражениями, в которых говорится, как настойчиво египетский фараон пытался уговорить идумейского принца остаться в Египте (3 Цар., 11: 22). Адер продолжал настаивать на своем. В этом месте масоретский текст прерывается, в другом месте говорится о некотором «зле» (3 Цар., 11: 25), которое Адер причинил царству Соломона.

Скорее всего, в греческой Септуагинте помещен текст, содержащий недостающие сведения – рассказ о том, как Адер вернулся в свою страну и «сделался царем Сирии». Там он, вероятно, и жил, возглавляя банду, захватившую часть идумейской территории, откуда осмеливался совершать грабительские набеги, как, впрочем, поступал и Давид по отношению к филистимлянам. Располагаясь между сильными и дружественными государствами, он представлял серьезную опасность для Соломона. Торговый маршрут, пролегавший от Мертвого моря через юг Аравии к заливу Эйлат, откуда отплывали корабли Соломона, был безопасен благодаря постоянной защите войсками Соломона.

Следовательно, первый политический успех царя был связан с его союзом с Египтом. Если бы не было уверенности в безопасности со стороны юга, то не шла бы речь ни о каких торговых проектах и соответственно об отношениях с Финикией. В равной степени при возможной угрозе нападения не пришлось бы говорить о полном восстановлении всей страны.

Итак, если бы Соломон вовремя не предотвратил попытки выступления идумейского принца, если бы ему не удалось заручиться должной поддержкой со стороны фараона, непродуманные действия привели бы к плачевным результатам для еврейского государства.

В ходе этого союза Соломон получил и другое политическое преимущество. Известно, что два мощных укрепления страны – крепость Мегиддо, расположенная на плато Израиль и закрывавшая проход между северной и центральной Палестиной, а также Газер, расположенный на юго-западе от Иерусалима у подножия гор Ефрема, защищавший путь к порту в Яффе, – состояли из ханаанского населения.

После победы Давида над филистимлянами Мегиддо, скорее всего, стал частью израильского государства, полностью прекратив сопротивление, тогда как Газер оставался, если можно так сказать, независимым и был последним оплотом хананеев. Раскопки подтверждают, какими мощными были там фортификационные сооружения. Только после того, как Давид напал на этот город (2 Цар., 5: 25; 1 Пар., 14: 20, 4), и только подчиняясь сложившимся обстоятельствам, он перешел во владения Израиля.

В Третьей книге Царств (9: 16) говорится, что фараон, царь Египетский, «пришел и взял Газер, и сжег его огнем, и Хананеев, живших в городе, побил, и отдал его в приданое дочери своей, жене Соломоновой». Затем следует перечисление городов, которые построил и укрепил Соломон, последним из них перечислен Газер, ясно, что Соломон смог действительно укрепить этот город. Приведенный факт сам по себе может служить подтверждением, что и Мегиддо в течение некоторого времени был в составе израильского государства. В то же время необходимо объяснить, почему и Газер мог быть описан как часть царства Соломона.

Находясь в самом центре территории Израиля, Газер не подчинялся Иерусалиму. Разве военное преимущество фараона не позволяет предположить, что Соломон представал в качестве вассала, вынужденного разрешить иностранной армии, пусть и дружественно настроенной, пройти через его собственную страну?

Кроме того, невероятно, чтобы город, расположенный в центре территории зятя, был взят и преподнесен ему же как часть приданого. Более того, египетская кампания стала символом военной агрессии, которая не была свойственна предшественникам Сусакима. Стремление любым способом решить эти три проблемы (пройти через иностранное государство, завоевать и полностью разорить город, отдаваемый в качестве приданого, – не важно, кем это было сделано, Сусакимом или одним из его предшественников) – явно не согласуется с остальными событиями.

Если завоевание Газера произошло до женитьбы Соломона, то вторжение фараона в Палестину означало нарушение суверенитета и привело к потере независимости. Осознавая характер военной угрозы, Соломон, скорее всего, допустил ошибку. Иначе бы впоследствии фараон не отдал свою дочь замуж за этого правителя. Если бы фараон и не осмелился притязать на Газер, то, по крайней мере, он бы завладел всей прибрежной дорогой, ведшей туда.

Еще менее вероятно, чтобы хананеи в Газере присоединились к египетской кампании против израильского государства, которое они благополучно проигнорировали. И тогда египтяне не уничтожили бы полностью этот враждебный укрепленный пункт, находившийся в центре Палестины.

Но если все это произошло после женитьбы Соломона на дочери фараона, то мы не можем объяснить египетское вторжение на территорию Палестины, не говоря уже о запоздалом свадебном подарке в виде разоренного и покинутого жителями города. Слабый правитель не мог отважиться на подобную сокрушительную операцию, в то время как амбициозный владыка не мог отказаться от своей добычи.

Если наши рассуждения о военном превосходстве позволяют нам отождествить завоевателя Газера – тестя Соломона с Сусакимом, мы не только можем датировать женитьбу на дочери фараона последним периодом правления Соломона (это вступает в противоречие с общей хронологией и библейским текстом), но также сможем объяснить, почему одержимый имперскими амбициями Сусаким не только осмелился сделать подарок государству в виде значимого в стратегическом отношении города, но и позволить построить военную крепость своим врагам, на которых он позже нападет.