* * *

А пока Геннадий Иванович сидел в уютной кухоньке Тамары Васильевны Чупрыкиной, обставленной изящной импортной мебелью, и ему наливали фруктовый чай из белого электрического чайника «Филипс» в испанскую небьющуюся чашку.

— Кристи, не слюнявь гостя! — то и дело одергивала хозяйка собаку, норовящую дружески положить свою массивную голову следователю на колени. — Видите, она вас признала, вы ей понравились!

— Я очень рад, она такая симпатичная, — Геннадий пытался вести себя непринужденно, однако не мог не держать в поле зрения влажную пасть с огромными клыками. — Но давайте вернемся к нашему разговору.

— Вернемся. Непременно вернемся. Катюша, знаете ли, такой человек, такой человек, золото просто. Вы обязаны ее отпустить. Лучше уж других проверьте — тех, кто там над ней стоит. Главбух или директор, я уж не знаю кто. Наверняка ведь нахапали, а как ревизия — так кому отвечать? Стрелочнику. Уж я знаю, поверьте, я в торговле двадцать лет.

— А Грачев?

— А при чем тут Грачев? Он ведь физик. Хотите бифштекс? У меня мясо отличное, парное. Я его задешево покупаю в собачьем клубе. Для Кристи по два килограмма в день выписывают, догам положено. Она ведь у мне не простая, с королевской родословной.

Для наглядности Чупрыкина вытащила из холодильник кусок свежайшей розовой вырезки и помотала перед носом следователя.

Геннадия передернуло. Он представил себе, как это мясо сперва гложут и лижут псы, а после этого отнятый у них кусок предлагают ему, не терпящему антисанитарии.

Однако, подавив в себе отвращение, он сумел все-таки сосредоточиться на нужной ему теме:

— Кем приходится Грачев Екатерине Семеновой? Сожитель?

— Вот! — Чупрыкина торжествующе взмахнула собачьим бифштексом. — И вы так подумали! Я же ей говорила: Катенька, ты дура. Всякий нормальный человек, увидев вас на фото вместе с ребенком, решит, что ты с ним живешь.

— А это не так?

— Что вы! Сережа не такой. Это другие мужики, знаете ли, за каждую мало-мальскую помощь требуют… сами понимаете чего. А Сережа — просто по дружбе, от всей души. За это я головой ручаюсь. Катюша от меня ничего не скрывает. Она чуть что — бежит к нему. Мужских-то рук в доме никогда не было. Он и мне помогал, когда плиту газовую меняли. Вот видите, у меня теперь «Индезит». И все — только за спасибо.

«Это и подозрительно», — отметил про себя следователь.

А вслух бесстрастно произнес:

— Допустим. А теперь, Тамара Васильевна, давайте вернемся к следующему факту. Вы упомянули о том, что Екатерина Семенова должна была чего-то опасаться.

— Конечно. Недостачи. Я ведь вам уже…

— Да нет, я не об этом. Вы считали, что она не должна была держать эту фотографию на виду. Почему?

— А, вот вы о чем! Так это совсем из другой оперы.

— А все-таки?

Чупрыкина вдруг сердито вскрикнула:

— Кристи, Кристи! Не отгрызай Геннадию Ивановичу шнурок! Место, плохая девочка!

Вздрогнув, Геннадий поджал ноги. Ему не терпелось поскорее закончить разговор и удалиться в свой тихий, чистенький, гигиеничный кабинет, где приходится общаться с убийцами, насильниками и грабителями, но это гораздо безопасней, чем с этим своевольным слюнявым зверем:

— Итак?

— Ну так она же хочет замуж выйти!

— За Грачева?

— Да нет же, за Юрочку.

— Поточнее, пожалуйста. Кто такой Юрочка?

— А! Ну его-то отчество я знаю: Юрий Андреевич. Варламов. Ему нравится, когда его по отчеству называют, вот я и запомнила. Но он не старик, вы не думайте. Он молодой, только важный очень. Замечательная партия. Катюше просто повезло. Сама-то она такая… — Чупрыкина умолкла, подбирая не слишком обидное слово, — простенькая. А Юрочка, видно, из верхов. Образованный и с достатком. Вот я и говорю: Катя, он же сумеет тебя обеспечить, не ходи ты на эту банковскую работу…

Слова сыпались из нее, как орехи из дырявого мешка, и Дементьеву стоило немалого труда не терять нить разговора.

— Так мы насчет фотографии…

— А! Ну ясно же — ревность!

— Ага… Грачев ревновал Екатерину к Варламову?

Вот и дополнительный мотив для убийства: не будь ревности, возможно, дело ограничилось бы простым ограблением, без крови…

— Да нет же! — Чупрыкина подошла к Геннадию с тряпочкой и принялась стирать с его наглаженных брюк собачьи слюни. — Наоборот. Юрочка мог ревновать к Сереже. Он, правда, виду не подавал, сдержанный. Но уж в глубине души-то наверняка… Рассудите сами: если хочешь выскочить замуж, то зачем нервировать жениха? Смысл какой?

— Никакого, — согласился Дементьев. — А скажите, Тамара Васильевна, Грачев был знаком с Варламовым?

— Да уж наверное. Катя без Сережиного совета — ни шагу. Как кто замаячит на ее горизонте — ну, вы понимаете, я имею в виду мужчину — Катюша тут же к нему: что он скажет? Вроде смотрины устраивает, а Сергей на них — как бы за родителя. Так что, как пить дать, он Юрочку видел, раз свадьба назначена была. Одобрил, значит.

Вдруг она испуганно схватилась за мокрую голову:

— Ох! А теперь свадьбу придется отложить, да? Вы, небось, Катюшу долго продержите, пока до конца все не раскопаете? Она где? Неужели в тюрьме?

— Нет, Тамара Васильевна, вы случайно адреса Юрия Варламова не знаете?

— Вроде он где-то в Перово… — Вдруг Чупрыкина нахмурилась и косо, с подозрением глянула на следователя. Собака, уловив настроение хозяйки, глухо зарычала. — Вы что, собираетесь ему сообщить, что Катя под следствием? Бога побойтесь! Он же ее сразу бросит. Юра такой… респектабельный. Пачкаться с подсудными делами не станет. А Кате двадцать шесть лет, и она мать-одиночка. Думаете, легко женщине в такой ситуации создать семью?

Чупрыкина так разволновалась, что псина, приняв агрессивную позу, явно приготовилась к нападению на обидчика. Дементьев попытался встать, однако догиня преградила ему путь к выходу. Окрики хозяйки на нее уже не действовали: видно, в Кристи заговорила кровь ее королевских предков, возможно, участвовавших в травле крупных хищников.

— Я объясню, — сказал напуганный следователь. — Екатерина Петровна, ваша соседка… она не в тюрьме. Она убита.

— Как убита? — тоненьким голоском спросила Чупрыкина, вдруг лишившись своего напористого красноречия. Опустилась на табуретку и протяжно, жалобно заплакала.

Собака отвлеклась от следователя, сочувственно лизнула хозяйку в щеку и, усевшись у ее ног, завыла. Дементьев на цыпочках покинул кухню.

Вернувшись в свой родной и любимый следовательский кабинет, Геннадий тут же запросил адрес Юрия Андреевича Варламова, надеясь разузнать у жениха убитой какие-то новые детали о взаимоотношениях кассирши Семеновой с предполагаемым преступником Грачевым.