В период пребывания у власти Ли Мён-бака резко обострились межкорейские отношения, кульминацией чего стало потопление (26 марта 2010 г.) южнокорейского корвета “Чхонан”. Южнокорейцы убеждали весь мир, что корабль был потоплен выпущенной с северокорейской подводной лодки торпедой. 23 ноября 2010 г. произошла артиллерийская перестрелка в районе о. Ёнп-хёндо в Желтом море, в результате погибли южнокорейцы. Сеул перешел к жестким санкциям против КНДР.

Администрация Б. Обамы фактически самоустранилась от лидерства в разрешении ядерной проблемы КНДР, перейдя к линии стратегического терпения, т. е. сдерживания КНДР в ожидании неизбежного конца режима фактически отдав инициативу в руки Сеула.

КНДР тем временем развернула программу обогащения урана. В ноябре 2010 г. она объявила о наличии нескольких тысяч действующих центрифуг на предприятии по обогащению урана в Йонбёне (и продемонстрировала их американскому физику-ядерщику 3. Хекеру), а затем продолжила строительство нового легководного реактора[135].

В КНДР заявили, что не намерены отказываться от ядерного оружия до прекращения враждебной политики США, стали угрожать нанести военный удар по РК и вновь заявили о непризнании Северной разграничительной линии.

В последующие годы дипломатическая активность участников шестисторонних переговоров (обмен официальными и неофициальными визитами) не принесли ощутимых результатов.

Переход КНДР к нажимной тактике при Ким Чен-ыне: от кризиса к кризису

В декабре 2011 г. скончался Ким Чен-ир. По его собственным словам, в беседах с российскими представителями он рассматривал ядерное противостояние как “шахматную партию” и проявлял разумную сдержанность в нагнетании обстановки. После прихода к власти в Северной Корее его младшего сына Ким Чен-ына у оппонентов КНДР появились надежды, что неустойчивость нового режима и неопытность молодого руководителя позволят склонить его к уступкам. Как выяснилось позже, он решил играть в “ядерный покер”.

США предприняли попытку смены тактики, рассчитывая на вовлечение нового руководителя и его податливость, возможность выторговать уступки, пользуясь слабостью неопытного лидера. Действительность оказалась прямо противоположной.

В результате консультаций спецпредставителя США по КНДР Глина Дэвиса и первого заместителя министра КНДР Ким Ке-гвана в Пекине 29 февраля 2012 г. КНДР согласилась ограничить свою активность в военной и атомной сферах и, в частности, отказаться от испытаний ядерного оружия в обмен на продовольственную помощь от США. Однако КНДР проинформировала США, что не собирается отказаться от планов запуска спутников (в честь столетия Ким Ир-сена) и даже пригласила на него иностранную прессу[136]. “Полуудачный” запуск состоялся в апреле 2012 г. и привел к остановке реализации этого соглашения. В результате еще одного запуска в декабре на орбиту был выведен космический аппарат; этот успех стал для зарубежных наблюдателей неожиданным[137].

США отнеслись к запрещенным ООН баллистическим запускам как к причине разрыва соглашения и перешли к тактике сдерживания КНДР – политике стратегического терпения, – возможно, в расчете на коллапс КНДР, в реальности чего их активно убеждала южнокорейская администрация Ли Мён-бака, которая прекратила почти все контакты с КНДР.

Продолжая нажимную линию, КНДР в апреле 2012 г. провозгласила себя ядерной державой и внесла поправки в свою Конституцию. С этого момента многие эксперты стали говорить о наступлении точки невозврата в ядерной проблеме КНДР: теперь она не откажется от ядерных технологий. Однако США не изменили свою пассивную политику.

12 февраля 2013 г. КНДР провела третье ядерное испытание. В ответ СБ ООН принял резолюцию № 2094[138] от 7 марта 2013 г., которая повторяла в целом требования предыдущих резолюций и вводила новые санкции (возможность блокировать банковские транзакции, замораживать счета КНДР, досматривать воздушные и морские суда, а также дипломатов, запрет на поставку в КНДР предметов роскоши).

Несмотря на острый кризис весны 2013 г., в ходе которого северокорейцы грозили нанести удары по Южной Корее и США, даже заявив о необходимости отъезда иностранцев, с окончанием традиционных весенних американо-южнокорейских учений эта риторика стихла, а в конце мая 2013 г. Ким Чен-ын в письме главе Китая Си Цзиньпиню выразил готовность КНДР к возобновлению шестисторонних переговоров[139]. В январе 2015 г. КНДР предложила США мораторий на ядерные испытания в обмен на прекращение американо-южнокорейских маневров, однако США не прореагировали.

КНДР одновременно, явно не рассчитывая на уступчивость оппонентов, форсировала свою ракетно-ядерную программу в соответствии с принятой при Ким Чен-ыне политикой “пёнджин” – параллельное развитие экономики и ядерного вооружения (по оценке, КНДР уже накопила несколько десятков ядерных боезарядов).

В апреле 2013 г. власти КНДР заявили о намерении возобновить работу реактора по производству плутония мощностью 5 МВт, остановленного в 2007 г. в рамках достигнутых на шестисторонних переговорах договоренностей. В сентябре реактор был вновь запущен[140]. По оценкам Института наук и международной безопасности (ISIS), до середины 2014 г. реактор функционировал практически на полную мощность. В 2016 г. отмечалась некая активность, хотя и в ограниченных масштабах[141]. Запасы плутония (по состоянию на конец 2014 г.) оценивались в 30~34 кг[142]. По мнению экспертов ISIS, все имеющееся топливо может быть переработано в течение 3–6 мес[143]. Российские эксперты, оценивая общие накопленные запасы оружейного плутония КНДР, также называли цифру не менее 30 кг – количество, достаточное для 6~8 зарядов[144].

Ситуация с сооружением экспериментального легководного реактора (электрическая мощность – 25–30 МВт, тепловая – свыше 100 МВт), ввод в эксплуатацию которого ожидался в конце 2015 – начале 2016 г.[145], в настоящее время неясна, но строительство продолжается. Он мог бы нарабатывать до 20 кг оружейного плутония в год[146].

В отношении запасов высокообогащенного урана нет достоверных оценок в связи с отсутствием надежной информации о том, когда и в каком объеме соответствующие мощности вводились в эксплуатацию. Тем не менее в 2014 г. на заводе по изотопному обогащению урана в Нёнбёнском атомном центре в два раза была увеличена производственная площадь и осуществлен монтаж дополнительного количества центрифуг, что позволяет нарабатывать до 60 кг в год высокообогащенного урана[147]. По сообщениям МАГАТЭ, продолжалась добыча урановой руды[148] в районе Пхёнсана[149].

Соответственно и оценки того, сколько боезарядов из оружейного урана может быть произведено, неоднозначны (4–8 боезарядов)[150]. По некоторым оценкам запасов оружейного плутония и урана, КНДР может произвести к 2020 г. всего от 20 до 100 боезарядов[151].

С начала 2016 г. как по внутриполитическим причинам (укрепление своего авторитета), так и в попытке привлечь международное внимание, Ким Чен-ын избрал тактику игры на обострение, подводя ситуацию к грани катастрофы. 6 января 2016 г. Пхеньян провел четвертый за последние 10 лет подземный ядерный взрыв[152]. При этом, по заявлению властей страны, это было успешное испытание водородного взрывного устройства. Некоторые специалисты полагают, что речь идет о бустинге – технологии усиления мощности обычного