превратилась! Всё молчишь, точно затеваешь что-то.

— Я и есть женщина… Куколка превратилась в бабочку, — улыбнулась Алла. Подумала, что действительно эти десять дней наполнили её до краёв.

Здесь были и женские судьбы и предательства женихов на воле, обман сотрудников изолятора. Но больше всего её удивили рассказы Нины о возможности жить по-другому, в своё удовольствие. Ни о чём не думать и не беспокоиться. Просто любить мужчину и быть готовой для него на всё — даже в тюрьму.

Она крепко поцеловала Антона в губы:

— Мне уже девятнадцатый годок!..

Утром они расстались. Перед уходом Антон напомнил, что Алла обещала перевестись на дневное отделение:

— Давай, пока у меня там ещё связи есть! Узнай, что требуется написать!

Алла согласно кивнула, улыбнулась.

С работы Заботкин позвонил домой и сообщил, что на несколько дней снова уезжает в командировку. Вечером был в общежитии. И казалось, опять закрутилась та странная любовь, родившаяся из единения цели, общности взглядов и молодости, безрассудной неуправляемой…

Алла стала другой, более спокойной, уверенной. Всё чаще задумывалась, глядя на Антона, точно пыталась проникнуть в его мысли, подслушать, подсмотреть в душу. Старалась вообразить, как они могут жить вместе. Специально посылала его в магазин, представляя собственным мужем. Чувствовала, что любит в нём всё: как он одевается, записывает то, что надо купить; аккуратно расправляет и складывает прямоугольником импортный полиэтиленовый пакет, прежде чем положить в карман.

Подходила к нему сзади, разглаживала руками пиджак, одергивала вниз короткий джемпер. Прислонялась щекой к спине Антона, когда он, повернувшись, уже открывал входную дверь. Останавливала его и так замирала… Через неделю Антон появился вечером дома приехал из командировки. Мать снова качала головой, точно знала, чем всё закончится. А он был счастлив. Обнимал детей, любил жену. Ему казалось, что это совсем другое. Эти две любви не пересекались в его сердце и голове, словно существовали в разных измерениях. В телефильмах и в книгах он находил подобные ситуации и не мог понять мужчин, мучимых ощущением измены, мятущихся между двух женщин. Он чувствовал, что Алла не заменяет собой его жену, а, наоборот, дополняет чем-то своим, достраивает, заполняет пустоты, пробелы, которые Марина не замечает или не может понять. И казалось, от таких отношений любовь его удваивается, становится сильнее и ярче.

Ещё через неделю с Аллой произошла размолвка. Она, как обычно, ждала Антона в общежитии.

Но была хмурая, спокойная и рассудительная:

— Зачем ты отдал моё заявление в прокуратуру? — спросила она.

Антон понял, что Аллу нашли, и она давала показания.

— А куда же ещё? — сделал он удивлённый вид. Они его арестовали, ведут дело по убийству девушки, а твой «исусик»…

— Значит, ты его видел, разговаривал! Зачем ты это сделал? Ну зачем? — прервала она, нервно вскинулась, посмотрела в глаза Антону. — Я всё хотела забыть, а теперь опять всё сначала. Понимаешь? Эти вопросы, эти ужасные вопросы. Где познакомились? Как получилось? Почему бил?

Сама — не сама… нравится — не нравится! Кому какое дело? Господи, я так хотела всё забыть? Зачем ты это сделал?..

Антон подумал, что может, и не надо было отдавать её объяснение. Но тогда вряд ли бы Ивана закрыли на два месяца. А это было необходимо. Теперь всё получалось наоборот. И что делать, он не знал. Судя по всему, Алла отказалась от своих претензий, значит, на днях Ивану изменят меру пресечения на подписку. Надо срочно её отвлекать.

— Разберутся и без тебя, — глухо сказал он, прокуратура знает своё дело. Пусть привязывает его к убийству девушки. Ты показания дала и забудь. Надо продолжать работать. На днях Нина выходит, ты в курсе?

Алла хитро посмотрела на Антона, но приняла игру:

— По моим подсчётам — на следующей неделе.

— А её телефон для связи у тебя есть? — Антон был рад — это отвлечёт воспитанницу.

— Есть, но лучше я её встречу.

Увидев, что Антон собирается остаться, Алла тихо произнесла:

— Давай ты сегодня пойдёшь домой, — сама отвела глаза в сторону.

Антон понял, что ей надо подумать и разобраться с собой. Быть может — это и к лучшему. Она стала совсем взрослой и должна принять правильное решение. Главное, чтобы не стала носить передачи в «Кресты» Ивану.

Решил застолбить:

— Я уйду, но обещай, что ты будешь ночевать и жить здесь в общежитии.

Алла, молча, кивнула, не оборачиваясь.

Заботкин решил не звонить Алле и пока здесь не появляться. Ждать, когда она сама созреет, его пригласит. Было немного обидно — выгнала, впервые!

Но прошла неделя, и Антон стал волноваться. Рука тянулась к трубке, он останавливал её на полпути. Ругал себя за идиотскую принципиальность, но держался. В голове стали появляться нехорошие мысли. В груди ныло.

К тому же начал доставать шеф:

— Когда от информатора твоего будет толк? Активизируй процесс, чтобы не зря зарплату получала!

Ещё через неделю в телефоне звучал пьяный голос Аллы:

— АнтОн БОрисОвич, это Николь! Вы меня бросили?

Радость переполнила Заботкина. Хотелось сказать кучу нежностей. Расцеловать в микрофон. Но сдержался. Подумал, что ещё только обеденное время, а она уже подшофе. Такого никогда не случалось. Насторожился:

— Ты где? Что-то случилось?

— Мы с Ниной в Астории. Здесь так здорово!

— Она рядом?

— Нет, сидит за столиком.

Антон облегчённо вздохнул:

— Ты там не очень напивайся, а то про работу забудешь! Я вечером заеду к тебе в общежитие, всё расскажешь. Договорились?

— Договорились, — недовольно прозвучало в трубке. Затем послышались гудки.

Антон подумал — может, и хорошо, что у неё появилась подруга. Забудет о своём садисте. Нина взрослая — может и совет дельный дать, жизни научит.

За окном продолжался декабрь. На улице лежал снег. Антон не