– Да.

– Хорошая работа.

Это не должно было ее так сильно взбудоражить! Она не нуждалась в его одобрении.

И все же было приятно.

Вакс продолжал ее изучать, будто собирался сказать что-то еще, но сомневался.

– Что? – не выдержала Мараси.

– По пути сюда я говорил с Богом.

– Ну… хорошо… – растерялась Мараси. – Рада, что в тебе хватает религиозного рвения, чтобы время от времени читать молитвы.

– Да. Но дело в том, что Он ответил.

Мараси взглянула на него искоса, пытаясь оценить смысл сказанного. Но Ваксиллиум Ладриан славился избытком серьезности. Ржавь, да он частенько бывал излишне прямолинеен!

– Ладно. И что же сказал Бог?

– Наш убийца – Безликий Бессмертный. – Ваксиллиум продолжил спуск по лестнице. – Существо, которое называет себя Кровопускательницей. Она может изменять форму, используя кости мертвецов, и она сошла с ума. Даже Гармония не знает, каковы ее цели.

Мараси последовала за ним, пытаясь переварить услышанное. Туманные призраки и кандра… это были создания из исторических хроник, а не из реальной жизни. Впрочем, когда-то она считала людей вроде Стожильного Майлза и Ваксиллиума Рассветного Стрелка героями историй. Они удивительным образом соответствовали легендам.

– Так это может быть она! – Взмахом руки Мараси указала на стену, отделявшую их от пленника. – Она способна принять любой облик, надеть любое лицо! Почему ты так уверен, что это не убийца?

– Потому что губернатор все еще жив. Существо, которое за этим стоит, с легкостью прикончило Винстинга в убежище, одолев кордон охранников, а перед этим намеренно устроило перестрелку в бальном зале. Она бы так не попалась. Над нами просто насмехаются. – Ваксиллиум посмотрел на Мараси. – Но я не могу быть уверенным на сто процентов. Поэтому мне и нужна ты, чтобы понять, с чем мы столкнулись.

Мараси кивнула, Вакс кивнул в ответ. Лестница закончилась, и, завернув за угол, он подошел к камере для допросов. Мараси ощутила некоторое удовлетворение, когда стоявший на страже капрал спросил у нее разрешения, прежде чем открыть Ваксиллиуму дверь.

Бедный пленник сидел внутри с крепко связанными руками, пялился на стол перед собой и что-то негромко бормотал. Ваксиллиум прошел прямо к столу и сел напротив, положив рядом с собой шляпу. Мараси осталась у двери, чтобы позвать на помощь, если они вдруг ошиблись по поводу подозреваемого.

Ваксиллиум постукивал по столу указательным пальцем, словно подбирая слова. Пленник, Райан, поднял глаза.

– Мне сказали, что ты придешь поговорить со мной, – негромко произнес он.

– Кто? – спросил Ваксиллиум.

– Бог.

– Гармония?

– Нет. Она сказала, что я должен убить губернатора. Должен выстрелить в него. Я пытался не слушать…

Ваксиллиум прищурился:

– Ты с ней встречался? Как она выглядела? Какое у нее было лицо?

– Тебе его не спасти, – прошептал Райан. – Она его убьет. Она пообещала мне свободу, но вот я здесь, связанный. Ох, Разрушитель… – Он тяжело вздохнул. – У меня для тебя кое-что есть. В руке.

– В твоей… – Ваксиллиум по-настоящему встревожился. Мараси машинально шагнула вперед, впервые заметив небольшой бугорок на предплечье пленника.

Прежде чем она успела сообщить о правовых проблемах, которые это может за собой повлечь, Ваксиллиум встал, взял руку арестованного и сделал быстрый надрез на коже. Вытащил что-то окровавленное. Монету? Мараси сделала еще шаг вперед, а пленник поднял к лицу кровоточащую руку и начал напевать себе под нос какой-то мотив.

Ваксиллиум вытер монету носовым платком. Изучил одну сторону, потом перевернул. Застыл как истукан и побелел лицом. Резко выпрямился.

– Откуда у тебя это? – требовательно спросил он.

Райан лишь продолжил свою унылую песню без слов.

– Откуда? – хватая его за шиворот, повторил Ваксиллиум.

– Ваксиллиум! – Мараси подбежала и вцепилась ему в руку. – Прекрати.

Ваксиллиум отпустил Райана.

– Что это за монета? – спросила Мараси.

– Это послание. – Ваксиллиум сунул монету в карман. – Этот человек больше ничего не знает. Кровопускательница предполагала, что мы его поймаем. Какие у тебя планы на вечер?

Мараси нахмурилась:

– А… почему ты спрашиваешь?

– Губернатор будет гостем на одном приеме. Стернс утверждает, что, несмотря на случившееся, он не отменит визит, – в таких вещах она не ошибается. Он захочет продемонстрировать свою сильную позицию и предотвратить всякие разговоры по поводу того, будто ему есть что скрывать или чего бояться. Мы должны попасть на этот прием. Потому что я гарантирую – там будет Кровопускательница.

Двенадцатилетний Ваксиллиум перевел взгляд с одной монеты на другую. На аверсе обеих был изображен лорд Рожденный Туманом, который стоял, простирая левую руку над Элендельским бассейном. А на реверсе – Первый Центральный банк, в котором семья Ваксиллиума владела большим пакетом акций.

– Ну? – спросил Эдварн.

Строгое лицо, безупречная прическа, костюм, который сидел так, словно дядя в нем родился. По сути, это была его униформа.

– Я… – Юный Ваксиллиум снова посмотрел по очереди на каждую из монет.

– Понятное дело, ты не видишь разницы, – заметил Эдварн. – Тут нужен эксперт – вот почему пока удалось разыскать лишь немногие. И мы понятия не имеем, сколько их еще осталось в обращении. Одна из этих монет обычная; у другой – весьма своеобразный дефект.

Пока карета продолжала с грохотом катиться по улицам, Ваксиллиум изучал монеты. Расфокусировал зрение, как его научил не так давно друг на одной вечеринке, – чтобы совместить оба изображения. Когда зрение расфокусировалось, они наложились друг на друга, и элемент, который не был общим для обеих монет – колонны на здании банка, – затуманился.

– Ошибка произошла, – продолжал тем временем дядя Эдварн, – потому, что был использован бракованный молотчекан. Один из работников монетного двора принес домой полный карман этих диковинок, которые не должны были попасть в обращение. Ты ничего не увидишь, но ошибка…

– Колонны, – не дослушав, сказал Ваксиллиум. – С правой стороны изображенного на реверсе банка. Они расположены слишком близко.

– Да. И как ты узнал? Кто тебе сказал?

– Сам увидел. – Ваксиллиум вернул монеты.

– Чушь, – ответил дядя Эдварн. – Твоя ложь неправдоподобна, но попытка скрыть источник сведений достойна уважения. – Он поднял монету к глазам. – Это самая ценная из бракованных монет за всю историю Эленделя. По стоимости она равна небольшому домику. Изучая ее, я понял нечто важное.