Выйдя на старт боевой дорожки с верным Чалым в поводу, и дождавшись команды на старт, я, не касаясь стремян, впрыгнул в седло. Вынул из петли пику и дал шенкелей Чалому. Первая мишень — круг диаметром около 40 сантиметров для укола вниз или, как его называли «удар острогой». Перехватив пику, я ударил вниз, попав в центр мишени.

Уколы пикой направо и налево, и удар «подтоком», с перехватом, надо было наносить по мишени в виде деревянных шаров диаметром около тридцати сантиметров подвешенных на высоте около двух метров. При этом уколы и удары должны были быть явно выраженными, наноситься острием копья пики или «подтоком», не по касательной.

Я успешно прошел и эти мишени. Потом попал прямым ударом в кольцо, диаметром около 15 сантиметров и завершил фланкировку с пикой её броском с расстояния метров в шесть в центр круга диаметром около 70 сантиметров.

«Фууу! Всё! Самое сложной для меня позади!» — мысленно выдохнул я, вынимая из ножен шашку и направляясь к первой лозе, на которую сверху была одета папаха. По договоренности с атаманом Селевёрстовым вахмистр Шохирев разрешил мне перед моим выступлением надеть старые папахи на четыре лозы для рубки и обложить барьер и ров пучками соломы. Солому Ромка должен был поджечь, когда я стартану по «боевой дорожке». Прыжком через горящий барьер и ров я надеялся добавить «баллы» к своему выступлению. Чалого, правда, две недели пришлось «убеждать» прыгать сквозь и через огонь.

Чисто срубив все четыре лозы, так что папахи остались на стойках на нижней части срубленной лозы, я удачно попал шашкой в кольцо диаметром около десяти сантиметров и закончил «боевую дорожку», остановив Чалого, заставив его встать на дыбы и развернуться на задних ногах. Ромка в это время запалил солому на барьере и бежал поджигать солому, сваленную в ров. Опустив Чалого на землю всеми четырьмя копытами, я вложил шашку в ножны и, дождавшись, когда Ромка подожжёт солому во рве, намётом направил Чалого на горящий барьер. Преодолев его, а затем, перепрыгнув огонь, который вырывался изо рва, я на скаку достал из-за спины берданку.

«Экономить на патронах надо, — пронеслось у меня в голове. — Да и значительно короче кавалерийский карабин Бердана восьмизарядки Маузера».

Имитация на широком намёте выстрела назад, влево, вправо и перед собой. И эта дорожка закончилась. Теперь джигитовка. Развернув Чалого, я передал, стоящим на старте казакам карабин и шашку. Можно было бы и с оружием джигитовку показывать, но те упражнения, которые я выбрал, с карабином за спиной, пусть и в бекеше, а не в полушубке, сделать было очень тяжело. Поэтому я решил не рисковать. Передав оружие, я намётом вылетел на дорожку для джигитовки и поочередно собрал стоящие в станках на земле кольца из ивняка диаметром около двадцати сантиметров. Потом изобразил «казачий обрыв в стремени». Закрепив ноги в стременах, откинулся вниз, вытянув руки к земле. Таким образом, в фильме «Неуловимые мстители» атаман Сидор Лютый обманул Даньку, претворившись убитым.

Вернувшись в седло, я ногами, оттолкнувшись от стремян и упираясь руками в переднюю луку, подтянул ноги под себя, встал на подушку седла и выпрямился, левой рукой держась за повод, а правую вытянул вверх, постаравшись максимально выпрямить ноги в коленях. Проскакав около десяти метров стоя, я опустился в седло и выполнил соскоки на обе стороны: налево-направо-налево-сед в седло. Выполнил без посадки в седло и как мне показалось удачно. Ноги при переносах были выпрямлены, носки оттянуты. Переброс тела произвел без «зависания», хотя бекеша значительно мешала. Спасибо нашей деревянной лошадке в нашем с Ромкой спортзале, на которой занимались вольтижировкой.

Дорожка закончилась и, развернув Чалого, я поскакал назад, решив показать еще два упражнения. Махом наклонил к передней луке, подбросив тело над седлом, перекрестить ноги, и сел спиной вперед. Таким же образом вернулся в исходное положение.

После этого лег поперек седла на живот, держась за обе луки. И спиной вперёд вышел в положение обратного волочения, держась за обе луки. После выполнения упражнения поднялся в седло и, сделав соскок с седла на землю, повис, держась за переднюю луку, вдоль корпуса Чалого на руках, ногами касаясь земли. В положении «прямого волочения» проехал метров двадцать сделал заскок и сел в седло. Всё, джигитовка для меня закончилась, я вернулся на старт, забрал своё оружие и встал на левом фланге в конный строй казаков-малолеток. Будем ждать результатов.

Минут через двадцать объявили результаты состязаний по наездничеству, по которым для стрельбы на скаку с коня было допущено одиннадцать казаков, включая меня. Дождавшись своей очереди «последнего» отстрелялся, но не с двухсот шагов, как все, а где то шагов с трехсот или около двухсот метров. При этом все три пули положил в голову мишени.

* * *

— Что скажите по выступлению Аленина? — Селевёрстов обратился к Буревому.

— Ну-у-у, стрельба что стоя, что на скаку просто феноменальная, джигитовкой особо не удивил. Хотя для пятнадцати лет, очень хорошо, я бы даже сказал отлично. А прыжки через горящий барьер и ров, просто великолепно. Это говорит о том, что конь у него замечательно выезжен. Надо будет в полку такое упражнение ввести! — войсковой старшина очистил от инея усы. — Хорошо придумано.

А с награждением как быть? Аленина в реестре нет. — Атаман выжидательно смотрел на высокое начальство.

— Нда, финансовая коллизия. С одной стороны наградить молодого казака с победой и 1 разрядом во всех состязаниях надо, но с другой стороны, в реестр отчетности как казак приготовительного разряда Черняевской сотни Аленин не входит, и наградить его за счет казны мы не имеем права. — Войсковой старшина развернулся к своей свите. — Что будем делать господа? Какие предложения?

— А что этот молодой казак выиграл? — поинтересовался штаб-ротмистр Некрасов, который числился заместителем Албазинской сотни в Амурском казачьем полку.

— Винтовку, седло, портупею. По казённой цене всё на 24 рубля. — Зная чаяния Тимофея о призах, ответил атаман Селевёрстов.

— Нас здесь двенадцать свитских. — Продолжил штаб-ротмистр. — Думаю, по два рубля на призы для уникального стрелка скинемся.

— Поддерживаю, — высказался корнет Блинов. Остальные офицеры и штатские свитские Буревого молча склонили головы в знак согласия.

— Ну, а я в целях компенсации растрат из-за моего приказа 10 рубликов добавлю. — Войсковой старшина достал красненькую ассигнацию и, увидев недоумевающие взгляды своей свиты, пояснил. — Аленин стрелял своими патронами, а стоят они для восьмизарядного Маузера рубль за две штуки. Вот за мой приказ, да за мой вензель буквы «Н» на листе из восьми пуль, красненькую ему и жалую. Принимай, атаман, для своего героя. Надеюсь, карабин, седло, да портупею найдешь для награждения.

Так точно! — Селевёрстов принял от Буревого и других офицеров ассигнации. — Сейчас же всё приготовим. К моменту награждения всё будет готово.

— Атаман, иди, готовь всё к награждению. А мы пока пойдем сбитнем погреемся. А то за три часа на морозе заиндевели уже! — Буревой указал на поле рядом со стрельбищем куда подъехало более десятка саней.