— Когда я уйду, я хочу, чтобы твоим капитаном и владельцем стала Стелла.

Мерцающая фигура обернулась к Зимородку. В туманном свете проклюнулись два сапфировых огонька глаз и с удивлением уставились на капитана.

— Да, да, я знаю, что она неопытная и слишком молодая, — голос Войда сухо захрипел, — но она учится, старается так, что хватит на десяток кадетов какой-нибудь школы. И ведь вы с ней уже притерлись друг к другу…

Призрачная душа корабля словно рассмеялась и кивнула.

«Пусть будет так.» — Корабль ответил складывающимся в слова скрипом дерева.

— Ты согласен?

Галеот кивнул еще раз и отвернулся. А Войд очень тихо и облегченно выдохнул. Поднялся и подошел к штурвалу.

— А пока я всё еще капитан. Освободи вахту, ты слишком забираешь к югу.

И Зимородок встал за штурвал сам.

Сегодня Косса превзошел самого себя, приготовив на завтрак маленькие пирожки с ягодами, тающие во рту. Стелла как раз расправлялась с последним, когда на камбуз вошел Войд, потирая здоровенную шишку на лбу. С мрачным видом капитан вытащил из шкафчика маленькую чугунную сковородку и приложил к ушибленному месту.

— Я вспомнил, почему не люблю бу-мастеров. После них всегда валяются цепи. В самых неожиданных местах.

Тяжелым взглядом Войд обвел крыс, сидевших за столом рядком.

— Через десять минут я жду пуска машин в рабочем режиме. Мы подходим к цели, и мне нужна крейсерская скорость.

Крысы пискнули, похватали остатки пирожков и стаей понеслись к выходу. Зимородок повернулся к Стелле.

— Тебя это тоже касается. Ты сегодня в машинном отделении. Обеспечь, пожалуйста, работу в должном порядке.

Девушка кивнула и, недоумевая по поводу такой раздражительности капитана, тоже вышла из камбуза.

Войд поставил сковородку на место, сел за стол и придвинул к себе тарелку с остатками пирожков. Но почувствовал на себе тяжелый взгляд Коссы.

— Что?

Кок осуждающе покачал головой.

— Шишка не повод превращать мой камбуз в унылое место. Тут храм еды и веселья, а не твой капитанский мостик. Не приноси сюда мрачную рожу, будь добр. Не очень хорошо получится, если я выкину тебя отсюда за такое поведение.

Зимородок хотел возмутиться, но переборол себя и скорчил кислую гримасу.

— Извини. Чем ближе охота, тем поганее у меня настроение. Ничего не могу с собой поделать.

— Зачем девочку вниз услал?

— А что ей тут делать?

Косса удивился. Косса поднял брови, делая татуированную маску похожей на возмущенного божка. Косса сказал «ха!» и отодвинул от Войда тарелку с едой.

Зимородок отвел взгляд и вздохнул.

— Там ей меньше достанется, в трюме легче всегда.

— Балбес ты, она в первую очередь твой старпом. К тому же не так проста, как ты думаешь. Она тебя сегодня удивит.

Косса вернул тарелку капитану.

— Ешь быстрей. Я уже чувствую, что гроза близко.

Войд заграбастал последние пирожки горстью, сунул в карман и вылез из-за стола.

— Встанешь на якоря, Косса?

Кок довольно расплылся в улыбке.

— Что бы вы без меня делали.

— Мучались бы, наверное, — Войд улыбнулся в ответ и от дверей тихо добавил, — или наняли бы молчаливого кока без норова.

Косса сделал вид, что не услышал.

Заметки на полях — Корабли

В начале зодчий-корабел придумывает имя. Думаете легко придумать имя для летающего корабля? А вы попробуйте. Чтобы было легкое, свободное и одно единственное на свете. То-то! Затем рисуется эскиз. Идеальное воплощение имени. С цветными миниатюрами, под разными парусами. Нанимается бродячий поэт, который в порыве вдохновения пишет сонет, посвященный кораблю. Лучшему мастеру из гильдии вышивальщиков поручают создать вымпел еще не родившегося судна.

Только после этого зодчий отправляется искать парящие дубы. Огромные деревья, целыми рощами летающие над великим океаном. Попробуй найти, догнать, уговорить выслушать. И предложить одному из них стать кораблем. Не всем корабелам везет. Но если выкинула судьба три шестерки — можешь строить свой корабль из темной древесины, смеющейся от щекотки и дающей советы на какое место какую доску поставить.

Так появляются летающие корабли. И никакой магии.

Были люди, которые пробовали ловить парящие деревья, пилили и строили лодки. Но ничего не вышло. Не летят. Нет в них ни души, ни жизни. А вы еще спрашиваете, зачем нужен поэт.

Глава 16

Гроза и сундук

Шипящий Зуу — так крысы между собой называли главный ходовой барабан. Со всей почтительностью, уважением и даже преклонением. А за долгие пробежки в нем Стелла тоже прониклась необъяснимым чувством благоговения перед большим механизмом. Два младших ходовых барабана, используемых для маневров в порту и малого хода, звали Весельчак Бонс и Скрипящий Вунк. Но они не подходили девушке по росту.

Каждый день, месяц за месяцем, бегая здесь вместе с крысами, Стелла обнаружила их почти религиозное отношение к работе в барабане. Не только в строгой подготовке или ритуальных действиях до и после смены. Зверьки впадали в странный транс внутри механизма. А остановку Шипящего Зуу перед заходом в порт и запуск во время выхода они превращали в настоящие религиозные праздники с гимнами и десятком грохочущих барабанчиков из тыкв. Поначалу Стелла стеснялась увиденного, словно подглядывала в замочную скважину за родными людьми. Но крысы не обращали на это внимание: ходовое колесо, как солнце, было центром их жизни. А допустив к нему девушку, они стали считать её своей. И Стелла в ответ тоже прониклась особым отношением к бегу в Шипящем Зуу, совершенно забыв изначальную причину своего появления на ходовой палубе. И, пожалуй, даже возмутилась бы, потребуй кто-нибудь перестать бегать.

Обиженная на капитана за неожиданную ссылку, Стелла спустилась на ходовую палубу и привычно шагнула в ходовой барабан. Пара минут, и все мысли, обиды и волнения исчезли в мерном тихом гуле Шипящего Зуу. Остались только шаги, дыхание и накатывающее волнами спокойствие.

Она честно отработала смену. Привела себя в порядок и зашла в «темную» каюту, где отдыхали дежурные команды. Что-то съела, не запомнив вкуса, и, забравшись в гамак, сразу же уснула.

Проснулась девушка от нарастающего гула Шипящего Зуу. Сполоснула лицо под умывальником и вышла на ходовую палубу. Тут её сразу перехватил Бзю, запрыгнув Стелле на плечо.

— Охота уже началась, — крикнул он ей прямо в ухо, пытаясь переорать шум, — мы вышли на форсажный режим.

И больно дернул её за волосы, когда она хотела пойти к барабану.

— Я же сказал — форсаж. Ты не сможешь в нем бежать, слишком быстро.

Стелла хотела возразить, но Бзю потянул её за ухо, показывая на выход.

— Иди лучше на мостик, наши только начали смену, — крыс проорал ей в ухо и спрыгнул с плеча.

Девушка вздохнула, чуть-чуть расстроилась, но остаться на ходовой палубе не решилась. Если сказали нельзя — значит нельзя. К дисциплине крысы относились очень серьезно.

На мостик Стелла торопиться не стала, справедливо полагая, что в такой ситуации можно взять маленькую паузу. Спотыкаясь о разбросанные на каждом шагу цепи, она вернулась в свою каюту. Переоделась и на всякий случай убрала все вещи, которые могла разбросать качка. Она не представляла, как проходит охота, но чувствовала, что болтать Галеота будет здорово.

Складывая всё лишнее в рундук, Стелла нашла мешочек со злосчастными амулетами и цепочку с коробочкой, полученные от дриады. Покрутила в пальцах и сунула в сетчатый контейнер один из талисманов. Цепочка окуталась еле заметным желтым сиянием, словно серебро попало в колбу алхимика и пыталось превратиться в золото. Девушка долго рассматривала маленькое чудо, а потом надела «ожерелье» на шею. Пусть бесполезная штука, зато красиво.

Сияние дрогнуло, стало тусклым, почти незаметным. Но стоило Стелле пошевелиться, стало заметно, что золотистый свет окутал её с ног до головы. Будто она завернулась в тонкую невесомую ткань.

Налюбовавшись игрой золотого мерцания вокруг ладоней, Стелла пошла на палубу.

— Небо без дна! — В ужасе выдохнула девушка.

Галеот несся через бурю. Вокруг корабля бурлили адским супом иссиня-черные тучи, подсвечиваемые изнутри синим светом молний. Вот одна из них, как рыбина из глубины, вынырнула из темной завесы, мелькнула рядом и ухнула обратно в грязную вату облака. И тут же над палубой прокатился набат грома, заставивший Стеллу зажать уши.

Прижимая ладони к голове, девушка бросилась к мостику. Перепрыгивая через цепи, окутанные синими искрами, она неслась через палубу. А гроза, словно насмехаясь, на пару мгновений