Тоззи отодвинул в сторону ошеломленного клерка и распахнул дверь с большой металлической табличкой, извещавшей, что за ней находится кабинет мистера Боулби.

Здесь все было как в прошлый раз. Сбоку от внушительных размеров камина стоял столь же внушительный письменный стол. На стене над креслом висел огромный портрет мистера Боулби. За стеклом большого шкафа стояли папки и бухгалтерские книги. На массивном серванте возвышались графины со спиртным, кувшин с водой и стаканы. Пол был устлан дорогим красивым ковром.

Совсем просто выглядели многочисленные полки, уставленные жестяными коробками, на которых были написаны фамилии самых известных жителей Нетертона. Джесс, увидев на одной из них надпись «Каролайн Памфрет», мысленно усмехнулся: интересно, сколько там осталось более или менее ценных бумаг, учитывая содержимое их баула.

Он опустился в массивное кресло за столом Боулби. Тоззи застыл у застекленного шкафа, с вожделением поглядывая на сервант. Кайт занял позицию перед старинной конторкой клерка, осторожно поставив на нее баул.

– Будем ждать, – сказал Джесс.

Стоявшие напротив него старинные часы с изображением знаков зодиака на циферблате громко отсчитывали минуту за минутой.

– Мне бы горло промочить, хозяин, – с надеждой произнес Тоззи.

– Попей водички, – предложил Джесс.

Кайт хихикнул.

Тоззи мрачно покачал головой:

– Все бы вам шутить.

Снова воцарилось молчание. Наконец послышался шум, дверь распахнулась, вошел мистер Боулби. За его спиной маячил клерк.

Боулби остановился посреди комнаты и уставился на сидящего в его кресле самозванца.

– Какого черта вы тут делаете, Фицрой? Вон из моего кресла!

– Отошлите своего клерка, и я все скажу, – отозвался Джесс, не делая ни малейшей попытки встать.

– Скорее будет наоборот, – сердито выкрикнул Боулби.

Тоззи, приблизившись к Боулби, проговорил ему на ухо, так, чтобы не слышал клерк:

– Я на вашем месте не стал бы этого делать, если, конечно, вы не хотите кончить на виселице или в Австралии.

Боулби перевел взгляд на Тоззи, потом на Кайта с открытой жестяной коробкой в руках, потом на клерка.

– Фентэм, занимайтесь своими делами. Я вас позову, если понадобитесь.

– Теперь можно перейти к делу, – проговорил Джесс, когда клерк исчез за дверью.

– Не знаю, Фицрой, что за игру вы затеяли, но она мне не нравится.

– Не сомневаюсь. Ничего, это ненадолго.

В глазах Боулби застыло недоумение:

– Не пойму, что вам здесь надо.

– Здесь мой банк, и это кресло мое.

На какой-то миг Джессу показалось, что Боулби хватит удар.

– Не понимаю, с чего это вдруг вы объявляете себя владельцем банка?

– Я выкупил все ваши векселя, притом дешево, поскольку вы не пользуетесь ни малейшим доверием. Среди прочих купил и документы, дающие право собственности на банк.

– Так эта свинья продал их вам? Он же обещал, что не станет ничего делать, не посоветовавшись со мной!

– Так уж у этих лондонских свиней заведено. Кто предлагает больше, притом наличными, тот и получает.

Боулби скрипнул зубами:

– Ну что ж, Фицрой, купили так купили. Банк вот-вот обанкротится.

– Это мои проблемы, не ваши. Вы только объявите о продаже банка мне и моим поручителям, Коуттсу и Вулфу, со всеми необходимыми формальностями. Второе мое условие таково: вы немедленно, под любым предлогом, уезжаете из Нетертона.

Боулби жалостно сморщился:

– Пощадите, Фицрой! Вы обрекаете меня и мою семью на нищету. Что я буду делать? Куда подамся?

– О пощаде заговорили? А вы щадили свои жертвы? Тех, кого вы разорили до моего приезда в Нетертон и которым я уже ничем не могу помочь? Вы ограбили мою тетку! Вы поставили на грань разорения миссис Памфрет и фермера Анвина. В случае банкротства банка разорился бы весь Нетертон, как это уже случалось в небольших городках из-за мошенничества нечистых на руку банкиров. И не говорите мне о пощаде.

– А если я не соглашусь на ваши условия? – попробовал сопротивляться Боулби, хотя и понимал, что это бесполезно.

Джесс наклонился вперед и холодно взглянул на него.

– Сначала я прошу Тоззи убедить вас передумать. Потом я отдаю вас под суд, вас вешают или ссылают в Австралию, а ваша семья остается без кормильца. Скандал погубит банк и город. Мне же никоим образом не повредит, я с легкостью покрою свои затраты на покупку ваших бумаг. У вас нет выбора.

– Вижу, черт бы вас побрал, Фицрой! Я согласен. А сейчас выметайтесь из моего кресла. Я прикажу упаковать все, что здесь находится, и подготовить к отъезду вместе с остальным имуществом.

– Объясни ему, Кайт, – сказал Джесс. – У меня уже язык устал говорить.

Кайт подошел и остановился напротив Боулби.

– Все ваше имущество принадлежит отныне мистеру Фицрою. Сюда входят дом и банк со всем, что в них находится. Он дает вам разрешение забрать с собой мебель и платье, а также небольшую сумму денег. Больше ничего. Сумма, вырученная от продажи дома, будет внесена в кассу банка, с тем чтобы восстановить его платежеспособность.

Боулби сник.

Кайт продолжал монотонно говорить: – Мистер Фицрой настаивает, чтобы вы подписали соответствующий документ в доказательство вашего согласия на его условия. Это также останется в тайне, но подпись необходима, поскольку вашего слова недостаточно. Вот документ. Как только вы его подпишете и объявите служащим о продаже банка представителю банка Коуттса в партнерстве с Беном Вулфом, вы свободны. Если кто-то станет спрашивать, какова роль во всем этом мистера Фицроя, отвечайте, что он агент Коуттса и Вулфа.

Джесс смотрел, как Боулби подписывает документ, и думал, что мисс Джесмонд отомщена, Каролайн Памфрет спасена и никогда не узнает, кем и как. Нетертон сохранит свой банк, который он, Джесс, решил назвать «Нетертонский».

Боулби, не поднимая головы, ушел.

Кайт отдал Джессу документ.

Тоззи вздохнул:

– Жаль, что я не понадобился. Могу я выпить?

– Мы все выпьем за Нетертонский банк и за его будущее, – отозвался Джесс. – Теперь все позади.

Он оказался не совсем прав.

Нетертон полнился слухами. Стало известно, что банк больше не принадлежит банкиру Боулби. Но почему он продал его, кто купил, осталось неясным.

Слуги перешептывались о страшной ссоре между супругами Боулби: муж кричал на жену, та вопила, что они разорены и что во всем виноват он. Сам Боулби заявил соседу, что ему надоело в Нетертоне, он намерен попытать счастья где-нибудь в другом месте, и немедленно приступил к сборам.