стороны от нас. Одни лежали на боку в прерывистом сне. Другие, с почти нормальной кожей, наблюдали за нами из теней, прижав колени к груди.

– Тяжелое зрелище.

Лан мрачно кивнул.

– Знаю, Сиротка, но это происходило задолго до того, как ты оказалась тут замешана. Не ты все заварила. Может быть, ты и часть решения, но не часть проблемы.

Я обхватила себя руками.

– А если я не смогу сделать то, что нужно?

Наверное, я бы никогда не произнесла подобные слова вслух, если бы не увиденное. Кажется, мне тоже надо было разрушить парочку возведенных стен.

Фаолан приблизился.

– Этот вопрос ни разу не приходил мне в голову.

Неужели он тоже снес стену? Может, стоит продолжить в том же духе? Я вздернула подбородок, вглядываясь в лицо Лана.

– Знаешь… то, что ты сказал ночью… – Я перевела дыхание. – Мой ответ был бы точно таким же. В мгновение ока.

Фаолан оцепенел.

– Да?

Он так удивился, что я едва не улыбнулась, но веселье тут же угасло. Ведь все наши слова и поступки не смогли ничего между нами изменить. Как и то, что мы временно могли прикасаться друг к другу.

– Как бы то ни было.

У него дернулся кадык.

– Как бы то ни было.

Улыбнувшись, я взяла Лана за руку.

На этот раз из легких выбило воздух, грудь обожгло болью. Рухнув на колени, я лишь смутно осознала, что с Ланом случилось то же самое.

Мы оказались сцеплены, наши силы рвались навстречу друг другу, желая переплестись, слиться воедино. Индиго и глубокий рубиново-черный заполнили все перед глазами, сжимаясь вокруг нас мертвой хваткой.

На этот раз удовольствия было мало, как и жажды друг друга.

Сила хотела нас уничтожить. Толкнуть за край физически возможного.

– Каллик, держись! – донесся голос Руби.

Но на этот раз мне было не удержаться. Боль достигла невыносимых высот, и я закричала. Перед глазами заплясали черные пятна, раздался взрыв, и все погрузилось во тьму.

17

Я жмурилась, защищая глаза от взрывов, а вокруг кричали фейри. Безумные фейри. Благие и Неблагие.

Пальцы, сомкнувшиеся вокруг моих, – единственное, что связывало меня с неким подобием рассудка.

Тело пронзали вспышки боли, но я не могла отпустить Фаолана.

Больше никогда.

Только не снова.

«Непризнанная дочь короля, – зашептал в голове голос на тлинкитском, – ты откроешь мою дверь. Из меда и пепла, из перьев и костей, ты вновь найдешь дорогу домой. Иди ко мне».

Блин, черт, да ну на хер, «откроешь мою дверь», все это время в меня таки вселялась Андерхилл!

– Я пытаюсь! – проорала я два слова в темноту, и в воздухе прогрохотал новый взрыв, отбросивший нас с Ланом друг от друга. Я потянулась к нему, кажется, даже выкрикнула его имя, а потом с силой во что-то врезалась.

Из легких вышибло весь воздух, я прокатилась по земле и обмякла.

Темнота исчезла, я лежала на спине посреди загона и смотрела в небо, которое определенно было деревянным потолком до того, как мы с Ланом коснулись друг друга. Что, черт возьми, вообще произошло?

С неба падала белая крошка. Сперва я подумала, что это пепел, который посыпался дождем в тот раз, когда мы с Ланом переплели нашу магию и на языке появился вкус меда. Белая частичка упала мне на лицо и не рассыпалась. Я сняла ее, рассмотрела – и подавилась резким вдохом, когда поняла, что же это на самом деле.

Кость.

С неба сыпались кусочки костей. Проморгавшись, я со стоном перевернулась на живот и встала на четвереньки, замерла, выжидая, когда отступит боль. Подняла голову, и по щеке едва ощутимо скользнуло что-то мягкое, запутавшись в волосах.

Я вытащила его.

Перо.

«Из меда и пепла, из перьев и костей, ты вновь найдешь дорогу домой».

Андерхилл посылала знаки? Не было ни причин, ни объяснений тому, откуда здесь взялись перья или кости – особенно, что они, блин, парили в воздухе. А в тот раз – мед и пепел. В обоих случаях все это возникло после того, как переплелась наша с Ланом магия.

Мед. Благое.

Пепел. Неблагое.

Перья. Благое.

Кости. Неблагое.

Я догадывалась, что моя магия создала мед и перья, а магия Лана – пепел и кости, но в остальном это же сто пудов сообщение от Андерхилл!

Залипнув на перо, я не замечала чужого присутствия, пока в поле зрения не возникли ноги. Полупрозрачные.

Я даже не подняла глаз.

– Не сейчас.

Моя наставница-дух тяжело вздохнула.

– Сейчас, Каллик. Надо уходить. Отыщи Жрицу. Она единственная, кто сейчас способен тебе помочь. Остальные пути уже сейчас закрываются, и ты в смертельной опасности.

Я медленно моргнула, и моя «подруга» исчезла.

– Скатертью дорога, – буркнула я. – Каждый раз, как ты являешься, моя жизнь скатывается в еще большее дерьмо.

Вдобавок у меня в голове только что шептала сама Андерхилл.

«Ты вновь найдешь дорогу домой».

Может, это значило, что я уже близка.

Поднявшись, я оглядела заточенных фейри. Они не шевелились. Исцелили мы их? Ох, всеблагая богиня, боль стоила того, если они в порядке, пусть даже ненадолго, пусть эта мера просто выиграла нам немного времени.

Я сделала шаг, и под ногами захрустели обломки костей, которые продолжали сыпаться сверху. Порыв ветра закружил перья между загонами, и мое сердце бешено заколотилось, когда я увидела безумных фейри по-настоящему.

В изломанных позах.

Под неправильными углами.

Без дыхания.

Мертвых.

Я зажала руками рот, широко распахнула глаза, оглядываясь.

– Что мы наделали?

Мы.

Лан!

– Фаолан! – крикнула я.

Что, если он так же изломан? Что, если моя магия сотворила с ним то же самое?

Я заметалась между загонами, перед глазами замелькали раздробленные конечности и лица, свернутые шеи, вспоротые животы. Я схватилась за решетку, железо обожгло ладонь, но я все сжимала его, извергая содержимое желудка, пока внутри ничего не осталось.

Жжение помогло устоять на ногах, пока я искала его.

Фаолана.

До меня донесся голос Руби:

– Каллик! Уходи оттуда!

Развернувшись, я увидела гиганта у себя за спиной, там, где раньше была передняя часть скотного двора. И вспомнила, что прямо перед взрывом тоже услышала голос Руби. Вроде он просил меня держаться?

Воспоминание возвращалось смутным, наполовину смазанным, но сейчас мне было плевать на все, я лишь сожалела, что мы с Ланом не дождались возвращения Рубезаля, прежде чем коснуться друг друга.

Но для подобных мыслей уже поздно.

Не обращая на Руби внимания, я все шла мимо резни и смерти, которую сама же и учинила, и под ногами все так же хрустели осколки