когда он говорил “нет”, он был

последним, кто мог изменить свое мнение. И слава Богу, потому что Ларс иногда

становился довольно психованным и попсоватым, ему нравились слащавые вещи. Как и

всем нам, все мы любим попсоватые вещи. Клифф помог ему избавиться от чрезмерного

количества этого помпезного рока: они могли написать много клишированной музыки со

звучанием в стиле «Deep Purple» и «Iron Maiden»”.

Рон, который возможно провёл больше времени с группой в те ранние, пост-Лос-

Анджелесские, до-Нью-Йоркские месяца, чем кто-либо ещё, приходит к выводу, что

Клифф был сам себе на уме. “Он довольно сильно отличался от двух других парней.

Думаю, у него было больше общего с Кирком, понимаете? Что не лишено смысла, потому

что Кирк тоже несколько отделялся от них. Клифф и Кирк всё ещё были новичками в

группе, около года или двух, да и они оба были разными личностями. Нечасто увидишь,

как они вместе тусуются, потому что я уверен, они много вместе работали и очень много

вместе ездили в турне”.

Воображение рисует Клиффа уверенным в себе парнем с величайшим

музыкальном талантом и твёрдым решением остаться в группе на долгий срок, несмотря

на бедность и напряжённость любых проявлений креатива. Он был движим в равной

степени не требующими работы мозга теориями панк-рока и металла с одной стороны, и

высокоинтеллектуальной классической музыкой и джазовой музыкой с другой. Он

привнёс огромный стимул в группу, которая на тот момент находилась на стадии

развития, раз и навсегда изменив лицо хэви-метал. Не то чтобы Металлика имели четкое

71

TO LIVE IS TO DIE

представление о том, чего собираются достичь – когда термин “трэш-метал” на

следующий год вошёл в моду, благодаря их дебютному альбому и паре других

влиятельных релизов, казалось, что тогда всё произошло случайно.

Однажды Джеймса спросили, считает ли он себя ответственным за изобретение

стиля трэш-метал. “Мы были абсолютно уверены в том, что делаем. Нас нискольно не

пугали другие группы. Не было фраз типа: ‘О, круто, мы изобрели это’. Мы всего лишь

двигались в особенном, отличном от других направлении. Материал был написан как

минимум за год или полтора до фактической записи, так что те песни мы уже играли

какое-то время”.

Ларс вспоминает об этом много позже, спустя два десятилетия, в течение которых

Металлика стала одной из самых известных метал-групп в мире. Корреспондент журнала

«None But My Own»14 задаёт ему вопрос, знал ли он с самого начала, как далеко зайдёт его

группа. Он ответил на вопрос предельно искренне: “Мы не были ориентированы на

достижения, как пишет о нас английская пресса” – говорит он. “Мы и понятия не имели о

том, куда нас это может привести. Возможно позже, к тому времени, когда мы

почувствовали, чем бы оно ни было, что всё, чем мы занимались, это работа и увлечение

людей своей музыкой…мы говорим о конце 80-х годов. Но когда мы начали, мы не

понимали этого, у нас просто не было подобных целей”.

“Когда мы начинали” - продолжает Ларс, “всё это было лишь для того, чтобы

попить пива, или «Goldschläger», или шнапса, или что там за дерьмо мы тогда пили,

собраться вместе, поиграть наши любимые хэви-металлические песни. Первые шесть

месяцев существования группы мы даже не написали ни одной песни. Я имею в виду, у

нас была ‘Hit The Lights’, остальными десятью были кавера, новых песен не было до

написания ‘Jump In The Fire’ c Дейвом Мастейном, когда мы подумали, мол, хорошо

получилось, прикольно писать свои собственные песни. Суть тех первых месяцев была в

том, чтобы хорошо провести время и потусоваться, потрясти головой под какую-нибудь

музыку”.

Ларс, Джеймс, Кирк и Дейв начинали как музыканты без существенных абмиций, о

чём также говорит Ларс. Как бы то ни было, это утверждение не кажется правдивым, если

говорить о Клиффе. Он пил, курил и тусовался по-своему в течение первых нескольких

лет существования группы, как и все остальные, но как мы уже видели, у него было то,

чего не было у других. Возможно, причиной тому была потребность выделиться,

возникшая