— Три недели?! — ахнул господин Пепперминт. — Это нам столько времени тут придется сидеть?!

— Но вы же не в тюрьме будете сидеть! — обиженным голосом проговорил дядя Элвин.

— Конечно, конечно! — спохватился господин Пепперминт, сообразив, что сморозил глупость и невольно обидел дядю. — Прости, это я от волнения не так выразился.

— Чего уж сейчас волноваться! — миролюбиво сказал дядя Элвин. — Утро вечера мудренее. На дворе ночь, поэтому предлагаю всем пойти спать. После разберемся.

— А как ты нас всех разместишь? У тебя хватит спальных мест? — спросила госпожа Пепперминт.

— Во-первых, есть моя личная кровать, это раз, — начал считать дядя Элвин, загибая пальцы. — Во-вторых, наверху стоит новенькая двуспальная кровать, это два и три. И наконец, есть еще надувной матрас. Это четыре.

— Ты говоришь, новая двуспальная кровать? — удивилась госпожа Пепперминт.

— Да, купил по глупости перед поездкой в Брисбен, — смущенно признался дядя Элвин. — Думал, вернусь оттуда с женой, да, видать, не судьба. Так что спите себе на здоровье!

— Спать-то как-то рановато, вам не кажется? — сказал господин Пепперминт. — Мы же только что пообедали! — И тут он вспомнил… — Боже мой! Мне же на работу надо! Меня там шеф ждет! Где телефон? Мне нужно срочно позвонить начальнику!

— Вон стоит на столике! — пришел на помощь дядя Элвин. — Не забудь код Германии набрать.

Трясущимися руками господин Пепперминт схватил трубку и быстро набрал номер.

— Добрый день, — нетвердым голосом поздоровался господин Пепперминт. — Да, это я… Да, сейчас я вам всё объясню… Конечно мне известно, что обеденный перерыв уже пятнадцать минут как закончился. Э-э-э…

Господин Пепперминт замолчал и все слушал и слушал, что выговаривает ему начальник.

— Дайте мне, наконец, объяснить всё как есть! — крикнул господин Пепперминт в трубку, потеряв самообладание. — Я не могу немедленно явиться. При всем желании не могу. Потому что я далеко. В Австралии — вот где я сейчас. Да, вы не ослышались. В А-встра-лии!

Начальник господина Пепперминта, судя по всему, перешел на крик. Господин Пепперминт устало положил трубку, не дождавшись окончания гневной тирады. В комнате воцарилась тишина.

— Что он сказал? — осторожно спросил Мартин, первым прервавший гнетущее молчание.

— Сказал, что я либо псих, либо издеваюсь над ним, — сообщил тусклым голосом господин Пепперминт. — И то и другое, сказал он, достаточное основание, чтобы немедленно уволить меня. Теперь я уволен.

— Да это он не всерьез, — попыталась утешить мужа госпожа Пепперминт. — Когда вернешься, он успокоится, и все будет хорошо.

— Думаешь? — с сомнением спросил господин Пепперминт.

Госпожа Пепперминт энергично закивала.

— Ты же сам слышал, как шеф тебя хвалил на встрече с японцами! — напомнила она. — Да он без тебя и дня не справится! Ты ведь у нас талант!

— Спасибо, дорогая, — господин Пепперминт слабо улыбнулся.

— Знаешь, папа, раз тебя все равно уволили, то мы тем более можем устроить себе маленький отпуск, — сказал Мартин. — Только позвони, пожалуйста, в школу и отпроси меня.

— Похоже, вы все настроились на отдых, — заметил господин Пепперминт и как-то приободрился. — Ну, отпуск так отпуск! Все равно я уже ничего изменить не могу!

— Вот увидишь, все наладится! — госпожа Пепперминт погладила мужа по руке. — Никуда твой шеф не денется! Сам прибежит уговаривать тебя вернуться!

— Так, а теперь давайте все-таки укладываться! — вмешался в разговор дядя Элвин. — Скоро уже рассветет. Или вы хотите, чтобы у вас день с ночью совсем перепутались?

— Нет, нет, — заверил его господин Пепперминт, который от всех треволнений вдруг почувствовал страшную усталость. — Действительно, пойдем-ка спать.

На следующее утро Мартин проснулся оттого, что в лицо ему светило яркое солнце. Понадобилось некоторое время, прежде чем он наконец сообразил, где находится и почему.

Мартин сел и огляделся. Стены комнаты и потолок были обшиты светлым деревом, из мебели только шкаф, стул и небольшой письменный стол, на котором аккуратной стопкой лежали какие-то бумаги. Похоже, это был кабинет дядюшки Элвина.

Мартин собрал в охапку свою одежду и пошел искать ванную комнату.

Проходя по коридору, он заметил в окошко дядю Элвина, который сидел в кресле на террасе.

Мартин распахнул окошко и прокричал:

— Доброе утро, дядя Элвин!

Дядя Элвин повернул голову на его голос.

— Привет, Мартин! Только сейчас уже не утро, а полдень! Без четверти двенадцать! — сообщил он. — А твои родители, похоже, еще спят.

— Сейчас я к тебе приду! — крикнул Мартин, быстро натянул джинсы с футболкой, решив помыться потом, и побежал на террасу.

Дом, сложенный из серо-коричневого камня, казался ниже, чем был на самом деле. Наверное, из-за большого амбара, который возвышался на заднем плане.

От самого дома до горизонта тянулось выжженное солнцем пастбище, дальний край которого, казалось, упирался в синеватые горы, поблескивавшие снежными макушками.

Дядя Элвин сидел в своем любимом кресле-качалке и наслаждался этой красотой, слушая, как шелестят листья деревьев-великанов, раскинувших свои могучие ветви над его участком.

Никогда еще Мартин не видел таких высоченных деревьев!

— Это эвкалипты, — объяснил дядя Элвин, заметив удивление на лице у Мартина.

Мартин поднял с земли опавший лист, растер его между пальцами и понюхал. Запах напоминал леденцы от кашля.

— А это что там за сетки натянуты? — спросил он, показав вдаль.

— Это не сетки, а ограждение, — ответил дядя Элвин. — Для моих овец, которых продал этот мерзавец Макси.

— Получается, ты теперь разорился, если остался без овец? — осторожно поинтересовался Мартин. — А если бы все было по-старому, что бы ты сделал со своими овцами? На бойню отправил?

— На бойню? Ты что! — рассмеялся дядя Элвин. — Кто же добровольно отдаст такое сокровище! Овец стригут два раза в году, а шерсть продают.

Стоит довольно дорого, между прочим. Так что я не совсем уж нищий! Кое-что есть в запасе. У меня в сарае шерсти настрижено — до потолка. К счастью, Макси забыл о ней, а то я сейчас и впрямь пошел бы по миру с протянутой рукой.

— И осталась у тебя в хозяйстве одна-единственная овца, — с грустью в голосе проговорил Мартин.