— Это верно, — кивнула матушка.

Захлопнув дверь перед его разгоряченным лицом и с минуту постояв в задумчивости, матушка Ветровоск в конце концов подошла к креслу-качалке и устало опустилась в него.

Спустя минуту она еще раз повторила:

— Это верно. — А чуть позже высказалась более развернуто: — Эта старая корова совсем из ума выжила, но нельзя же позволять людям напраслину на ведьм возводить. Один раз допустишь такое, и все, потом получишь от души. А когда это я корову старика Нинонета сглазила? Не помню такого. Вообще никакого Нинонета не знаю.

Матушка поднялась, сняла остроконечную шляпу с крюка, что был прибит на дверном косяке, и, уставившись в зеркало, принялась пришпиливать ее к своей прическе с помощью дюжины чудовищного размера булавок. Одна за другой булавки исчезали в полях шляпы, такие же острые, как месть Создателя.

На миг исчезнув внутри дома, матушка вернулась со своим ведьминым плащом, который, помимо целевого назначения, служил покрывалом для простуженных козочек.

Когда-то считалось, что плащ этот сшит из черного бархата; теперь же он был всего-навсего черный. Запахнувшись в него, матушка скрепила ворот потускневшей серебряной брошью.

Ни один самурай, ни один странствующий рыцарь не облачались в свои одежды с таким достоинством.

Наконец матушка Ветровоск расправила плечи, последний раз взглянула на свое мутное отражение, тонко улыбнулась, выражая одобрение, и вышла через черный ход.

Общее грозное впечатление было лишь слегка нарушено громким топотом, когда матушка принялась носиться по двору, пытаясь разогнать помело.

Маграт также изучала свое отражение.

В своем гардеробе она откопала платье обжигающе зеленой расцветки, покроя не просто дразнящего, но откровенно вызывающего, — если бы Маграт было чем дразнить и вызывать. Чтобы восполнить вопиющие пробелы, юная ведьма сунула на подобающие места пару свернутых в шарики чулок. Еще Маграт попыталась наложить кое-какие заклятия на прическу, однако та оказалась безнадежно чаронепробиваемой и вскоре снова обрела привычные очертания одуванчика в два часа пополудни.

Маграт даже задействовала некоторые косметические препараты, но и эта мера сногсшибательных результатов не принесла. Опыта по части умащения собственного личика у ведьмы не было, и теперь она опасалась, что спалила ненароком и без того короткие ресницы.

Ее шея, пальцы и руки приняли на себя такую огромную массу серебряных безделушек, что ее с лихвой хватило бы на выплавку столового сервиза, а поверх всего это роскошества был накинут черный плащ, подбитый красным шелком.

При определенном, очень и очень точном угле падения света и тщательно выверенном положении головы Маграт была не лишена известной доли привлекательности. Вряд ли этому помогли вышеописанные приготовления, зато ее трепещущее сердечко слегка успокоилось.

Маграт расправила плечики, повернулась к зеркалу сначала одним, потом другим боком. Грозди амулетов, магических подвесок и оккультных браслетов издали одновременную звонкую тираду. Любой недоброжелатель должен был быть слепым, чтобы не опознать в Маграт ведьму, — не только слепым, но и глухим к тому же.

Маграт вернулась к рабочему столу и оглядела утварь, которую про себя — ни в коем случае не при матушке — называла Орудиями Ремесла. Среди Орудий выделялся нож с белой рукоятью, предназначенный для сбора и нарезки ингредиентов. Имелся также нож с рукоятью черной, применяющийся в непосредственно магических ритуалах. Его ручку Маграт покрыла таким слоем рун, что та держалась буквально на волоске. Оба Орудия были безусловно мощными, но…

Маграт сокрушенно потрясла головой, двинулась на кухню и вытащила из ящика буфета обычный нож для резки хлеба. Внутренний голос нашептывал ей, что в известных положениях у девушки нет и не может быть друга более преданного, чем самый заурядный кухонный нож.

* * *

— Так, теперь моя очередь, — заявила нянюшка Ягг. — Я вижу одну штуку, которая начинается на "П".

Призрак обвел темницу понурым взглядом.

— Плоскогубцы? — с надеждой изрек он.

— Нет.

— Пальцеплюшка?

— Забавное название. А что это?

— Ну, это почти то же самое, что и пальцедробилка, — объяснил король. — Вон она.

— Нет, не угадал.

— Грушекляп? — в отчаянии предположил король.

— Это уже "Г", кроме того, я такого слова даже не знаю, — фыркнула нянюшка.

Король послушно указал грушекляп на подносе и подробно растолковал его назначение.

— Э-э, нет, ничего общего…

— «Курящийся башмачок возмездия»? — спросил король.

— А ты, оказывается, все здесь знаешь, — сухо заметила нянюшка. — Ты точно не использовал все эти штуковины при жизни?

— Клянусь богами, нянюшка… — проблеял король.

— Дети, которые врут, попадают в одно очень, очень нехорошее место, — предупредила его нянюшка.

— Герцогиня Флем лично притащила сюда половину этих штук. Правда-правда… — выпалил король. Его нынешнее положение и без того было незавидным, чтобы он еще пугался каких-то там «очень неприятных мест».

Нянюшка громко хмыкнула.

— Ладно уж, — смилостивилась она. — Слово это было «пинцет».

— Но чем пинцет отличается от плоско… — заголосил было король, однако вовремя заткнулся.

За весь взрослый период своего существования так ни разу и не испытав страха ни перед человеком, ни перед животным, ни перед всевозможными комбинациями первого и второго, властью нянюшкиного голоса король переносился в классную комнату, в детскую, в жизнь под надзором напыщенных дам в длинных платьях, в жизнь, пропитанную вкусом пищи серо-бурого оттенка. О каши, какими отвратительными казались они тогда и сколь желанными выглядели сейчас!

— Что, съел? С тебя пять монет! — Нянюшка аж светилась от удовольствия.

— Они скоро вернутся, — сказал король. — Ты уверена, что тебе ничего не угрожает?

— А если и не уверена, ты-то чем мне поможешь? — парировала нянюшка.

В этот миг засовы и замки дружно забрякали.

К тому времени, когда матушкино помело, неуверенно вихляя, добралось до места назначения, у ворот замка уже успела скопиться порядочная толпа. Заметив приближение ведьмы, зеваки несколько поутихли и расступились, освобождая ей проход. Матушка явилась с большой корзиной яблок под мышкой.

— В темнице замка сидит ведьма! — шепнул кто-то матушке. — Говорят, ее скоро будут пытать!

— Чепуха, — бросила матушка. — Такого просто не может быть. Наверное, нянюшка Ягг просто решила наведаться в замок, дать королю пару умных советов.

— А еще говорят, что Джейсон Ягг собирает братьев, — произнес с испуганным лицом лавочник.