– Т-тоска тут з-зеленая, – проговорил Арс, борясь с собственной рукой, которой очень хотелось подобрать чашу.

– В натуре, – подтвердил Рыггантропов.

– Сссс… – добавил сквозь сон Тили-Тили.

И это стало последней каплей. Сатиры и менады дружно завопили, закружились в облаках разноцветного дыма. Фигура бога выросла, огромная амфора взорвалась, и во все стороны ударило винное цунами. Но исчезло, не пройдя и метра, а за ним пропали чаши, свита Бухуса и он сам…

Студенты остались втроем на темной поляне посреди горного леса. Сверху на них насмешливо уставились звезды.

– Мы победили, – сказал Арс, чувствуя, что ему неимоверно хочется выпить… хотя бы глоточек.

– Триумф и все такое, – буркнул Рыггантропов.

– Да… – у Топыряка еще хватило сил на то, чтобы кивнуть, а потом выпитое взяло-таки свое.

Все закружилось перед глазами, и он понял, почему одного из спутников Бухуса зовут Вертолеты.

Донесшийся из тумана звук заставил Потом Вытека вздрогнуть.

– Что это такое? – спросил посол, останавливаясь.

– Барабаны бьют, ваша чрезвычайность, – сообщил капитан Эверст Сиреп.

– Хм, да? – Потом Вытек задумался. – Где барабаны – там и люди, а у людей можно узнать, где мы.

Рассуждение было безупречным с точки зрения логики, и оно очень понравилось послу.

– Где барабаны, там и люди, – повторил он. – Ха, двигаем туда.

Чтобы дойти до источника звуков, пришлось обогнуть маленькое озеро, пробраться через заросли осоки и перемешать примерно тонну грязи. Затем глазам гостей из Ква-Ква предстала ровная площадка, в центре которой пылал огромный костер, а вокруг танцевали чернокожие человечки.

Трое из них колотили ладошками по похожим на стаканы барабанам, чьи бока покрывали цветастые узоры. А один пел, ну или скорее невнятно выкрикивал какие-то слова, тыча в стороны растопыренными пальцами.

– Ого, – сказал капитан, чей рассудок по-прежнему пребывал в отпуске на далеких теплых островах.

Вот уже несколько часов Эверст Сиреп прекрасно обходился без него.

Потом Вытек не позволил себе выразить чувства столь открыто, но и он был сильно изумлен. В Ква-Ква попадались люди с черными цветом кожи, в основном – выходцы из Лоскута Пески. Но они были нормального роста и, кроме цвета кожи, от остальных ничем не отличались.

А местные вполне сошли бы за своих в компании гномов (намазавшись белилами и нацепив накладные бороды) и могли похвастаться сложением выросшего в пустыне куста. Не руки и ноги, а палочки какие-то, и при этом – непропорционально большая голова.

– Может, это не люди? – шепотом предположил один из стражников.

– Скоро мы все узнаем, – буркнул посол.

И тут их заметили. Певец замолчал, барабанщики перестали мучить инструменты, а из группы танцоров вышел худосочный юнец. Дергаясь и покачиваясь, продолжая плясать на ходу, он подошел к пришельцам из Ква-Ква и улыбнулся.

Зубы у чернокожего были такие гнилые, что, наверное, светились в темноте.

– Йо, чуваки, – сказал он, тыча перед собой оттопыренными пальцами, – вы решили наш сейшен посетить… и мы рады, когда к нам гости приходить… Меня зовут Ти-Мати-Мати-Мати… Йо.

Похоже, что он пытался говорить стихами, но не знал, что не умеет их сочинять.

Потом Вытек сердито глянул на капитана, и тот осознал, что пора приступить к исполнению обязанностей. Эверст Сиреп прокашлялся, выпучил грудь и громко объявил:

– Перед вами чрезвычайный и полномочный посол… э, Ква-Ква Потом Вытек!

Мозг капитана при этом остался незадействованным.

– Круто, чувак, длинное имя – это клево, как сказала мне одна знакомая корова, йо, – произнес Ти-Мати, – присоединяйтесь к сейшену… расслабимся чуток, поймаем мы небольшой кайфок. Тут клубятся все клевые пацаны… вон сам Пятьдесят Копеек, – чернокожий в красной повязке помахал рукой, – вон Мацл, – тощий юноша с очень грязными волосами улыбнулся, – и даже Серя-Га, – певец, наряженный в набедренную повязку из крапивы, поклонился. – Йо. Расслабимся, покурим, немножко побандурим.

– Ответственно должен заявить… – начал Потом Вытек, но понял, что слова его здесь и сейчас ничего не значат.

– Забей, чувак, йо. – Пятьдесят Копеек извлек из-за уха дымящуюся самокрутку. – Надо расслабляться, и тогда проблемы не будут появляться… Нет ничего лучше хлип-хлопа и доброй травы…

Этот, похоже, умел разговаривать и прозой.

Стражники зашевелили ноздрями, в глазах их появилось напряженное ожидание. Самокрутки возникли в руках и у других чернокожих, потек сладковатый запах, и посол ощутил беспокойство.

– Расслабляемся, пацаны, и держим свои штаны, йо, – сказал Ти-Мати, вручая самокрутку капитану.

– Ты же не собираешься… – начал Потом Вытек.

– А почему нет? – Лишенный мозга Эверст Сиреп затянулся, и лицо его расплылось в улыбке.

Это выглядело странно – будто заулыбалось гранитное надгробие.

Стражники, обнаружив, что командир временно сдал полномочия, дружно ринулись к костру.

– Давай, Серя-Га! Взорви нам уши! – махнул рукой Ти-Мати и хлопнул посла по плечу, оставив грязный отпечаток. – Расслабляйся, дядя! И все будет чисто легко в мармеладе! Йо!

– Хлип-хлоп жив! – возопил Серя-Га, зарокотали барабаны, и певец начал выкрикивать галиматью, которую тут почему-то считали песней. – Я был первый парень на районе и лучше всех умел ковырять дырочки в батоне! Йо!

При этом он раскачивался всем телом, словно припадочный, и размахивал руками.

Стражники во главе с капитаном курили, и лица их отражали разную степень блаженства. Один из сержантов ухватил три самокрутки и две засунул в уши. Теперь он дымился, словно отходящий от причала пароход, а улыбка не убиралась с физиономии.

Потом Вытек стоял в одиночестве и чувствовал себя очень одиноким.

Чтобы исполнять хлип-хлоп, певцу нужно было плюс одно горло, а людям, собравшимся его слушать, – минус один мозг. Но это пение проникало внутрь организма и отыскивало там некие древние органы, давно спрятанные за напластованиями эволюции, и призывало их к восстанию. Оно напоминало о тех временах, когда предки человека еще не отрастили руки, чтобы залезть на деревья.

Через некоторое время посол ощутил, что готов ринуться в круг танцующих и непристойно затрясти задом.

– Дай сюда, – сказал он сержанту и выдернул у него из уха одну из самокруток. – А ну-ка…

После первой затяжки мир стал розовым, весь целиком, от тумана до травы под ногами. После второй появились пузыри, лиловые и красные. Они неспешно плыли мимо посла. А после третьей в теле обнаружились дергунчики и чесунчики, что заставили шевелиться все мускулы.