что дом был населен, была такой же сильной, как теперь — там никого нет. Что это значит? Что означает Его явное присутствие во времена благополучия и полное отсутствие тогда, когда тебе необходима Его помощь в самый тяжелый момент твоей жизни? <…> Я знаю, но от этого не становится легче и понятнее. Я не думаю, что существует опасность утратить веру в Бога. Истинная опасность состоит в возможности поверить в то, что Он — плохой. Я боюсь не того, что я прихожу к выводу «оказывается, Бога нет!», но: «Так вот какой Он, оказывается, и нечего себя обманывать».

Со временем наша вера может окрепнуть и указать нам на то, чего мы раньше не замечали

Лишь через несколько десятков страниц после процитированного мной отрывка, в котором сквозит отчаянье, Льюис сказал следующее:

Постепенно я начал ощущать, что дверь приоткрыта, нет больше замка и засова. Может, моя отчаянная нужда была виновна в том, что дверь захлопнули перед моим носом? Может быть, как раз тогда, когда ваша душа вопит о помощи, Бог не может дать ее вам? Так же как тонущему трудно помочь, если он барахтается и хватается за все подряд. Может быть, вы оглохли от своих собственных воплей и поэтому не слышите голоса, который жаждете услышать? <…> …Восхваляя все созданное Богом, я должен воскликнуть: «Хвала тебе, Господи, ибо все это создал Ты!»

Вы видите, какого прогресса достиг Льюис! Произносимые им в отчаянье вопросы создают впечатление, что он потерял веру в Бога, однако его исключительная честность похожа на откровенность авторов псалмов, пророков и Иова. Подобные затмения веры реальны, но временны. Нужно только держаться ближе к Богу и тем обещаниям, которые Он дает нам в Писании.

Вера в Христа не означает, что мы будем меньше страдать

Дочь Нэнси Гатри, Хоуп, была инвалидом и последние 199 дней своей жизни прожила в страшных мучениях. Нэнси пишет:

В тот день, когда мы похоронили Хоуп, мой муж сказал: «Знаешь, я думал, что вера уменьшит нашу боль, но этого не произошло. Благодаря ей мы чувствовали огромную силу и поддержку, пока у нас была Хоуп, а сейчас нас утешает знание того, что она на небесах. Наша вера не дает отчаянью поглотить нас, но я не чувствую, что она избавляет нас от боли».

Их вера не уменьшила их боль, однако она не позволила боли полностью их захватить. Люди, которых смерть разлучила с их любимыми, не хотят, чтобы боль ушла полностью. Если это произойдет, это будет означать, что отношения с ушедшим человеком не были для них так важны. Нэнси Гатри пишет:

Нормально, когда люди вокруг постоянно спрашивают с участием: «Ну, как ты?» Почти весь год после смерти Хоуп я отвечала: «Мне очень горько». К моему счастью, было много людей, которые стремились разделить со мной мою скорбь и просто вместе со мной погрустить. Другие же, напротив, хотели помочь мне справиться со страданием. Они хотели меня вылечить. Но я потеряла дорогого мне человека, и мне было плохо.

Иисус оплакивал смерть Лазаря вместе с его осиротевшими сестрами Марией и Марфой, но не потому, что потерял надежду, а потому, что как раз видел ее. Смерть — это враг, как страдания и болезни, которые ей предшествуют. Бог ее ненавидит, и мы должны ее ненавидеть. Мы должны праздновать тот день, когда Бог уничтожит страдания и смерть. Эта радость вполне может сосуществовать с оплакиванием своей потери.

СТРАДАНИЯ, КОТОРЫЕ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ, И ЗЛО, КОТОРОЕ КАЖЕТСЯ БЕССМЫСЛЕННЫМ

В жизни всегда будут страдания, которые никому не нужны

Миссионеры Дейвид и Свеа Флуд принесли Богу большую жертву, служа Ему в Бельгийском Конго. Они и другая молодая пара,

Эриксоны, в 1921 году почувствовали призыв к благовестию и направились в отдаленную африканскую деревушку под названием Ндолера.

Так как вождь племени не разрешил им войти в деревню, они жили поодаль и общались только с мальчиком, который приносил им еду. Свеа рассказала мальчику об Иисусе. Потом разразилась эпидемия малярии, и Эриксоны вернулись в штаб миссии. Флуды остались одни близ Ндолеры. Свеа в то время была беременна, у нее случились роды, но через несколько дней после рождения дочери она умерла.

Оглушенный горем Дейвид кое‑как вырыл могилу и похоронил жену. Он отдал свою дочь, которую назвал Эйной, Эриксонам и, полный горечи, вернулся в Швецию, говоря, что Бог разрушил его жизнь. Вскоре погибли и Эриксоны. Эйна осталась без присмотра.

Почему это произошло? Что хорошего можно было извлечь из этой беды?

Подобные истории заставляют многих людей заключить, что даже благородные жертвы могут быть бессмысленными.

Событие может быть трагическим и при этом не быть бессмысленным

Виктор Франкл, выживший в немецком лагере смерти, написал в книге «Человек в поисках смысла»: «В мире нет ничего… что лучше помогло бы человеку пережить самые жестокие условия существования, как знание того, что у жизни есть смысл». Далее он добавил: «Отчаянье — это бессмысленное страдание». Франкл нашел смысл в своем страдании и потому избежал отчаянья.

Чтобы назвать зло бессмысленным, нужно видеть, что в нем нет никакого смысла, а этого мы сделать не можем

Представьте себе, что авиадиспетчер командует пилоту придерживаться определенной высоты и садиться на определенной полосе. Пилот может ему возразить: «Мне это кажется неразумным. Лучше сделать по–другому». Но он не начинает спорить, потому что знает, что каждый час в аэропорт прилетают и из него улетают сотни самолетов. Хорошие пилоты знают пределы своей компетенции и доверяют тем, кто обладает большей информацией и может предвидеть последствия каждого действия пилота.

Что если вселенная существует не для человеческого счастья и комфорта?

Что если познание Бога, укрепление в вере и приближение к Христу есть смысл нашего существования?

Только Бог может определить, что имеет смысл и что его лишено

Почти за каждым объяснением проблемы страданий и зла стоит убеждение: мы знаем, что должно делать всемогущее, всеведущее, безупречное с нравственной точки зрения Существо. Но мы не всемогущи, не всеведущи и нравственно не безупречны — откуда же нам это знать? Мы должны признать, что мы не судьи. Мы падшие смертные существа, и у нас нет достаточных знаний для того, чтобы судить, что Богу надо и что не надо делать. Мы не просто очень мало знаем — часто неверны даже эти наши ограниченные знания.

Иногда нам выпадает возможность понять