Но недолго довелось гитлеровским «зондеркомандам» заниматься оборудованием подземных бункеров для «Вервольфа» в прифронтовой полосе восточнопрусской обороны. Утром тринадцатого января по всей линии фронта раздался оглушительно-пронзительный вой «катюш». Началась мощнейшая артподготовка, ознаменовавшая новое наступление Красной Армии. И хотя в немецких штабах было известно о дате и времени его начала, противостоять мощи советских войск гитлеровцы уже не могли. Фронт был прорван.

В течение второй половины января шли кровопролитные, бои на всем участке фронта. В условиях непрекращающихся снегопадов и метелей, затрудняющих действие авиации как с той, так и с другой стороны, немцы откатывались в глубь Восточной Пруссии, оставляя один город за другим. Шестнадцатого января пал Пиллкаллен[101], двадцатого — Гумбиннен[102], двадцать первого — Танненберг[103], двадцать второго — Алленштайн[104], Дойч-Эйлау[105]и Остероде[106], двадцать третьего — Гросс-Скайсгиррен[107], Ликк[108], Морунген[109], Тройбург и Даркемен[110].

В ночь на двадцать четвертое января «зондеркоманда» вынуждена была в срочном порядке покинуть Видминнен, так как бои развернулись в непосредственной близости от города и советские снаряды уже разрывались на его улицах. Очень скоро все превратилось в сущий ад: от прямого попадания тяжелых снарядов взлетели в воздух кирпичные здания почты и гостиницы «Альтер хегер», горели склады и скопления военной техники на окраине, чадил черным дымом старый амбар, в котором были свалены бочки с дизельным топливом. Отступающие части вермахта и фольксштурма, горожане, покидающие в панике свои дома, раненые и больные — все перемешалось в охваченном огнем и дымом городке.

На шести размалеванных камуфляжем грузовиках без всякого боевого охранения сотрудники «Зондеркоманды 7Б» бежали дальше от фронта. По радио они получили приказ из Кёнигсберга срочно выдвигаться в сторону Лётцена, Бартенштайна[111]и дальше, до Хайлигенбайля[112]. Прорыв русских угрожал отрезать это крайне нужное спецподразделение СД от его главного штаба — «Оперативной группы», расположенной в восточнопрусской столице.

На выезде из города путь машинам преградил отряд фольксштурмистов — стариков и молокососов с белыми повязками на рукавах и фаустпатронами в руках. Какой-то старый вояка с усами а-ля Бисмарк, резко дернув за ручку двери, распахнул ее и закричал:

— Вылезайте, трусы! Русские врываются в город, а вы драпаете! — Он угрожающе наставил на сидевшего рядом с водителем офицера свою винтовку — редкостный экземпляр маузера конца прошлого века. — Вылезайте! И марш на-позиции! А не то я…

Он не успел договорить. Офицер встал на подножку и грубо, к полной неожиданности старика, приказал:

— Прочь с дороги, идиот! Убери свой арбалет и не ори! А то я тебя пристрелю, как последнюю свинью! Я выполняю приказ командования, а ты занимайся своим делом! И вы… — Он окинул взором стоящих рядом со стариком фольксштурмистов. — Делайте то, что вам приказано!

Моторы взревели, и колонна автомашин, обдав стоящих на обочине ополченцев комьями снега, спешно тронулась дальше.

«Слава богу, что идет снег и низкая облачность! А то бы русские размолотили нас еще в дороге», — подумал оберштурмбаннфюрер Готцель, начальник «Зондеркоманды 7Б». Отправляясь в сторону Лётцена, он уже знал о секретном приказе из Берлина, полученном буквально за несколько часов до эвакуации из Видминнена. Приказ имел наивысший гриф секретности, и радист, расшифровав столбцы цифр, передал его лично Готцелю, не записывая в журнал и не делая никаких отметок на нем, как обычно полагалось. О содержании приказа не знал пока никто. Но спустя несколько часов оберштурмфюрер должен был не только довести до личного состава то, что предписывалось, но и задействовать часть сил «зондеркоманды» на выполнение особо важного задания.

В приказе речь шла о «Вольфшанце» — «Волчьем логове»— ставке фюрера, расположенной всего в нескольких десятках километров от Видминнена. Перед Готцелем была поставлена задача прибыть самому и взять с собой десятка три надежных людей для того, чтобы принять участие в мероприятиях по ликвидации этого стратегического объекта — акции, получившей условное наименование «Инзельшпрунг». После отъезда Гитлера из Растенбурга двадцатого ноября и перенесения ставки в замок Цигенберг, в одиннадцати километрах к западу от Бад-Наухайма в Западной Германии, сразу начались тайные работы по подготовке сооружений «Вольфшанце» к подрыву. Никто не должен был знать о том, что бывшая ставка фюрера должна взлететь в воздух.

Имперская служба безопасности — РСХА — приложила немало усилий для того, чтобы скрыть все работы, связанные с уничтожением объекта. Для этого даже имитировалось продолжение работ по благоустройству отдельных сооружений — известная берлинская фирма монтировала новое оборудование для газоубежища в бункере фюрера. В то же время в «Вольфшанце» было завезено более сотни тонн взрывчатки: тяжелые, крытые брезентом «бюссинги» ночами доставляли на охраняемую территорию деревянные ящики со взрывчатыми веществами, инженеры-саперы после точных расчетов закладывали их в специально оборудованные ниши, подводили проводку, монтировали электродетонаторные устройства.

Подготовка акции «Инзельшпрунг» была завершена еще в начале января, и все ждали приказа о конкретном сроке ее проведения. Прорыв фронта и стремительное наступление советских войск в Восточной Пруссии заставили гитлеровское руководство незамедлительно принять решение о ликвидации объекта двадцать четвертого января. В противном случае ставка могла оказаться в руках передовых частей Красной Армии.

Дорога до Растенбурга оказалась забитой в спешке подтягиваемыми к фронту частями и беспорядочно отступающим в панике населением. Парализованные страхом люди перед лицом приближающихся «монголо-большевистских орд», как именовала Советскую Армию гитлеровская пропаганда, бросали свои дома и имущество. Вереницы беженцев заполняли занесенные снегом восточнопрусские дороги, усаженные липами, волоча или толкая перед собой санки и тележки с необходимым скарбом. Начался трагический исход немецкого населения в сторону залива Фришес Хафф[113], закончившийся гибелью тысяч людей на заснеженных полях Восточной Пруссии.