Завернувшись в халат, возвращаюсь в гостиную и падаю на диван, лицом в обивку. Лежу так, пока не начинаю задыхаться, поэтому приходится снова перевернуться на бок.

Когда открываю глаза в следующий раз перед моим лицом Крис Холланд.

- Привет, - говорит он.

Карие глаза смотрят серьёзно, без тени привычной усмешки.

А я молча пялюсь на него и даже не моргаю.

- Со-о-онь! - кричит он куда-то себе за плечо. – Она проснулась, но по ходу не очнулась. Ты вещи собрала?

- Ага, собрала!

Сонькино лицо выплывает, будто из дымки. Теперь уже две пары глаз буравят меня.

- Томка, вставай, - внушает мне Соня. – Пошли. Оденемся и поедем.

Я даже не спрашиваю, куда. Просто встаю и иду за ней к шкафу.

В следующий раз меня будит прохладный ветер, и я натягиваю одеяло повыше. Мягкое такое, и постельное бельё пахнет чем-то цветочным. Ткань гладкая, и я думаю, что это очень дорогой сатин. Наверное.

Господи, что за ересь лезет в голову?

Разлепляю веки, и первое мгновение не понимаю, где нахожусь. Потом вспоминаю, что сумасшедшая парочка увезла меня к себе. Так что я в квартире Криса, и думаю, что не одна.

Очень не хочется вставать, но всё-таки откидываю одеяло и поднимаюсь на ноги. Хитрый приёмчик от этих Холландов работает безотказно. Это дома я могу лежать и делать вид, что жизнь кончена, что Тим не мог меня унизить сильнее, чем когда пришёл и воспользовался мной, как шлюхой. Ещё и разговаривал, как со шлюхой. И даже заплатил. Но я в гостях и тут не получится прокрастинировать до бесконечности.

Меня слегка штормит, но терпимо. Проходя мимо кресла, захватываю свой любимый пушистый халат, который сюда, наверняка, кинула заботливая рука Сони.

Он флисовый и в цветочек, мы ещё в шутку прозвали его «дерибас», такие на развалах продают. Чисто российская тема, зато напоминает о доме. В него можно укутаться и забыться. Как раз то, что мне сейчас надо.

Минут через десять плетусь на террасу, откуда доносится голос подруги. Она что-то мурлыкает себе под нос, лёжа в наушниках на диване. Заметив меня, быстро вынимает «бананы» из ушей и садится.

- Ты чего не переоделась? Замёрзнешь ещё! Я ж тебе спортивный костюм положила.

Отмахиваюсь, мол, ладно, и спрашиваю:

- И зачем ты меня к вам с Крисом притащила?

- И тебе с добрым утром.

Я подхожу к диванчику и опускаюсь на него медленно-медленно, будто мне лет девяносто. Всё тело ноет, но это лишь отголоски того, что творится в моей душе: фантомные боли.

- Сонь, ну зачем?

- А ты бы хотела, чтоб я тебя одну в нашей квартире оставила? Так бы и лежала в ступоре, не двигаясь и не питаясь? А дальше только на кладбище, знаешь?

- У вас тут студия. Я вам помешаю.

- Не помешаешь. Крис в соседнем таунхаусе квартиру снял. Там поночует пока. Через несколько дней ему всё равно в Германию надо к Фло.

- Мне очень неловко.

- А мне ловко, - хмыкает Соня. – Да и квартира та как раз удачно освободилась, мы всё равно хотели что-то в этом районе смотреть для мамы моей. Она приедет с ребёнком помогать по весне, мы же решили, что я не буду перерыв с учёбой делать. Мне главное хотя бы семестр продержаться. До её приезда, как раз ремонт там сделаем, подготовимся.

- М-м-м… - безучастно тяну я.

- Потом в перспективе Фло в колледж поступит, будет жить там. Крис сказал, что в общагу её не пустит. Даже на один день. Там, мол, кабелей много. Прикинь? А? Кабели ему там помешали?

Соня так картинно приподнимает брови и складывает губы трубочкой, ещё и головой многозначительно качает, что я начинаю ржать. И дикий ржач этот, в конце концов, переходит в рыдания.

- Ну, слава богу, прорвало, - подытоживает Соня.

Она пересаживается ближе, обнимает и даже целует в висок. Гладит меня по волосам и спине. Успокаивает.

- У тебя материнский инстинкт уже проснулся? – утирая слёзы, подкалываю я.

- А у тебя чувство юмора реанимировалось. Ну, значит, будешь жить.

- Ой, не знаю только как...

- Как-как? Хорошо, весело, долго и счастливо. Ты мне расскажешь, что произошло?

Тихонько киваю, пожимая Сонькину ладонь.

- Отлично, сейчас позавтракаем, и можешь начинать.

- А Кристофер когда придёт?

- Вечером, он к родне уехал. Один. Говорит, моему беременному организму такие стрессы, как общение с его семейкой, ни к чему. Да я и сама не рвусь, знаешь ли.

Мы поднимаемся вместе, чтобы сходить за едой на кухню.

- А день недели сейчас какой? – хмурюсь, пытаясь сориентироваться в числах.

- Суббота.

- Ох, твою ж…

Прошлое

Когда лезу проверять почтовый ящик, руки дрожат. Жду ответ из колледжа. Из последнего лондонского колледжа, куда подала заявку. Два ответили отказом, один готов принять, но без стипендии, остался последний, и все надежды на него. Потому что если не туда, то уже никуда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кликаю мышкой, бегу взглядом по строчкам, затаив дыхание, и разочарованно выдыхаю. Облом. Готов принять, но с частичной стипендией. С частичной – это, конечно, лучше, чем вообще без всякой, но у моей семьи даже и на неё нет средств. Где им взяться-то?

Мама моя работает продавщицей в кондитерском магазине, зарабатывает только на поесть-проезд-кварплату, ну и обновку раз в квартал. С работы она может принести разве что конфеты, да лом печенья, которые я уже видеть не могу. Я даже на выпускной в школе не пошла, потому что у мамы не нашлось денег скинуться на ресторан, да и идти, честно говоря, не в чем было. Илья, конечно, предложил внести за меня нужную сумму, но я сказала, что не стоит. Мои одноклассницы даже на вручение аттестатов пришли все, как на подбор, на причёске и в модных вечерних платьях. А я в брюках и пиджаке прибежала.

Накрываю глаза ладонью и сдерживаю слёзы. Ведь я так надеялась. Надеялась вырваться в другую жизнь. Не смотря на окружающую меня обстановку, у меня есть амбиции. И устремления. Так когда-то я поставила себе цель – вызубрить английский, довести его до совершенства, сделать чуть ли не вторым родным, что положила годы, даже не часы и не дни на его изучение. Теперь легко думаю на нём и чуть ли не сны вижу. Всегда мечтала учиться за границей, и была уверена, что получить грант мне по плечу.