подозревал в вольнодумстве и сослал его в ссылку в Вятку. Поводом для губернаторского гнева послужил отказ Киселёва сыграть с ним партию в бильярд. Впрочем, Киселёв поступил весьма грубо и неучтиво, заявив, что с незнакомыми людьми в бильярд не играет.

Кожемякин в последние годы своего правления испортил отношения с преосвященным Афанасием. Поводом для ссоры послужило поднятие на церкви Михаила Архангела колокола без разрешения губернатора. Афанасий, якобы, тайно отлучил за это губернатора от церкви. Как бы то ни было, Афанасий был не прав: о таком событии, которое было связано с безопасностью людей, следовало поставить в известность Матвея Львовича.

А не является ли помпадурство имманентным признаком всякой власти?

Такая крамольная мысль пришла автору при чтении откровенных и самокритичных мемуаров губернатора ХХ века И.Ф.Кошко. Будучи человеком честным и бескорыстным, жаждущим приносить пользу людям и государству, он не был избавлен от чувства тщеславия. Посудите сами, что он пишет по поводу своего производства в 1906 году в действительные статские советники: «Мне было всё-таки приятно стать настоящим превосходительством, а не ˮмаргариновымˮ. Кроме того, должен признаться, тешило право носить на пальто красную генеральскую подкладку, которой я не замедлил сейчас же и обзавестись». Конечно, это можно назвать мягким помпадурством, не имеющим ничего общим с самодурством и высокомерием. Кошко, как и многие из нас, не считает зазорным радоваться внешним отличиям. Он считает это вполне естественной чертой каждого нормального человека, ожидающего за свои труды справедливого вознаграждения. И с ним трудно не согласиться.

И тут, как назло, Ивану Францевичу предоставили решить трудную дилемму: то ли ехать в Туркестан на хорошо оплачиваемую должность управляющего государственным имуществом, то ли ждать назначения на губернаторскую должность – вариант, который имел в виду при первой же возможности П.А.Столыпин.

Сомнения разрешил жандармский полковник Бобров. Пост управляющего госимуществом он назвал второстепенным, «без видного общественного положения и почти без всякой самостоятельности». На этом месте необходимо стать хорошим хозяином, и ещё не известно, каким хозяином окажется Кошко. Совсем другое дело – губернаторство: первый человек в губернии, с ним все считаются, и каждый дорожит его расположением. Вы приезжаете в Петербург – и все двери перед вами раскрыты, к вашему голосу все прислушиваются. При этом – чудная квартира, порядочное содержание. Конечно, резюмировал полковник, сейчас губернатором быть опасно, но ведь не вечно будет длиться эта революция. Нужно смотреть в будущее.

То обстоятельство, что для губернатора хозяйственная жилка так же необходима, как для управляющего госимуществом, ни Бобров, ни Кошко в расчёт почему-то не взяли. Вероятно, они искренно полагали, что губернатором может быть любой мало-мальски образованный человек.

И Кошко, конечно же, выбрал губернаторство.

А.И.Кошелев описывает нам помпадура из среды дворянских предводителей, который, прослужив в должности уездного предводителя в Рязанской губернии, прославился своим самодурством и жестоким обращением с крестьянами и дворовыми. Автор записок дипломатично скрывает его аббревиатурой С. И. Ш. Он засекал крепостных до смерти, хоронил их у себя в саду и говорил, что засеченный пустился в бега. Он неоднократно попадал под суд, но выходил из судов чистый, аки белый лебедь, спасаясь от наказания взятками. При этом предводитель отличался набожностью: неукоснительно соблюдал посты и не пропустил ни одной обедни и ни одной заутрени. Отправляясь к заутрени, он приказывал; «Приготовить!», т.е. собрать кандидатов на наказание. Возвращаясь домой с заутрени, он шёл в контору и с Божьей помощью начинал сечь «виновных». Кончив процедуру, он говорил:

– Эй, скажи батьке благовестить.

Местный священник знал своё дело и начинал звонить в колокола, возвещая всем прихожанам благую весть, что сечение людей кончено.

В царствование Александра I для проведения следствия из Петербурга в Рязань приезжал флигель-адъютант. Он собрал против С. И. Ш. массу уликового материала, но когда прилёг поспать, помпадур выкрал у него все улики и уничтожил. Петербург не успокоился на этом и послал нового, как пишет Кошелев, более практичного флигель-адъютанта, но и на сей раз «Ш. вышел бел, как снег». Практичность следователя, вероятно, заключалась в умении брать взятки и прятать концы преступления.

Наш уездный герой спал и видел себя награждённым за «беспорочную» 35-летнюю службу особой пряжкой, но всё мешали некоторые компрометирующие записи в его послужном списке. В конце концов, и эти препятствия были успешно преодолены с помощью 35 тысяч рублей, и во время царствования строгого, но справедливого царя Николая I вожделенная пряжка «нашла героя» и украсила грудь помпадура.

Кошелев, заступивший в 1834 году в должность предводителя, столкнулся с престарелым своим предшественником всё на той же помпадурской почве. К Александру Ивановичу как-то явились двое дворовых С. И. Ш. и попросили забрить их в солдаты, потому что их хозяин морит голодом, заставляет работать и нещадно наказывает. Кошелев посылает С. И. Ш. письмо с требование явиться, но тот это требование игнорирует. Тогда Кошелев пишет второе письмо, в котором сообщает, что если помещик не явится, то он докладывает дело губернатору С.В.Перфильеву (1831—1836) и доставит помещика силой с помощью жандармов. С.И.Ш., наконец, приезжает к молодому предводителю и выслушивает предъявленные ему условия: обоих дворовых отдать в рекруты, наладить нормальное питание для своих дворовых, а наказывать их только через земскую полицию. Помпадур гневается, ругается и выполнять это условие отказывается. Тогда Кошелев спокойно заявляет, что даёт ему срок до 9 часов следующего утра одуматься. В противном случае – донос губернатору, жандармы, полиция…

К 9 часам следующего дня С. И. Ш. появляется у предводителя и нехотя даёт согласие выполнить поставленные перед ним условия. Помпадур побеждён. Но надолго ли?

Шемякин суд в XIX столетии

– Эй, не просись в губернаторы, – говорили мне приятели, —

будешь под судом!

Д.Н.Бантыш-Какменский

В этой главе мы расскажем про мытарства тобольского губернатора Дмитрия Николаевича Бантыш-Каменского (1788—1850). Название главы мы позаимствовали у него самого – так называется его правдивый рассказ об опыте работы в Сибири в 1825—1828 гг. Д.Н.Бантыш-Каменского все знают как историка, менее известен он как дипломат и, кажется, совсем не известен как царский администратор.

Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский (1788—1850).

Друзья его предупреждали: не просись в губернаторы – попадёшь под суд. Бантыш-Каменский отговаривался тем, что будет соблюдать законы и справедливость.

Не успев усесться в губернаторское кресло, Дмитрий Николаевич по поручению западносибирского генерал-губернатора Петра Михайловича Капцевича (1822—1827) выехал в Ялуторовский округ, где три волости полтораста лет тягались за клочок земли. «Кроткими увещеваниями» новому губернатору удалось примирить враждующие стороны и водворить между ними согласие. Затем он отправился в Тарский округ и побудил тамошних татар к уплате податей и выполнению других повинностей.

Вернувшись в Тобольск, он занялся благоустройством города и в короткий период времени превратил его в изрядный, чуть ли не цветущий город. В первую очередь была санирована и отремонтирована тюрьма, при которой Бантыш-Каменский открыл церковь. Он исходатайствовал сбор в пользу города с прибывающих в Тобольск купеческих судов, лодок и возов и тем самым удвоил бюджет города. Он уговорил владельцев снести свои ветхие дома и выдал им на постройку новых некоторую денежную компенсацию. Он ввёл раздельное мытьё в банях для мужчин и женщин – до этого они мылись вместе! Он приказал перенести бойни и мясные лавки за черту города и тем самым избавил город от гнилостных испарений и болезней. В его непродолжительное губернаторство были исправлены мостовые, увеличена пожарная команда, реорганизована полиция, улицы осветились фонарями.

Капцевич не мог нарадоваться на нового тобольского губернатора и постоянно поручал ему самые щекотливые и ответственные поручения. Таким поручением стал в 1826 году вопрос урегулирования накопившихся за долгие годы недоимок. Многие волости и округа Тобольской губернии были не в состоянии нести бремя постоянно увеличивавшихся налогов. Крестьяне бунтовали, и потребовалось пустить в ход все средства – от увещеваний и списывания задолженностей до угроз применить экзекуции, прежде чем удалось урегулировать застарелый вопрос.

Бантыш-Каменский много внимания уделял положению коренных народов Сибири. Так он организовал снабжение голодавших вогулов казённым хлебом, способствовал искоренению в их среде огульного пьянства, идолопоклонства и приобщению их к христианской вере. Он склонил вогулов к разведению картофеля и выделки