Так началась одна из главных итальянских «теорий заговора», которая жива и до сих пор – многие в Италии и за ее пределами отказываются поверить, что это был несчастный случай.

Матеи был бессменным начальником всех итальянских углеводородов (по-итальянски звучит очень красиво, но наоборот, идрокарбури – «водороуглерод»).

То есть его должность называлась: председатель и генеральный директор «ЭНИ» (Ente Nazionale Idrocarburi), он руководил этой нефтегазовой государственной монополией Италии с самого момента ее создания.

Собственно он, Матеи, ее и создал своими руками.

Сразу же после окончания войны Комитет Национального Освобождения – орган итальянских партизанназначил его начальником фашистской нефтяной монополии «АГИП» с заданием ее расформировать. Но Матеи организация понравилась, и он решил, напротив, ее укрепить, сделать еще более влиятельной. И это ему более чем удалось. В 1949 году он объявил, что в долине реки По найдены богатейшие запасы нефти и природного газа и что, следовательно, итальянцы скоро станут очень богатыми.

Для измученных войной, недоедавших итальянцев не могло быть более замечательного известия. Матеи не сходил с первых полос газет и вскоре стал популярнее президента, премьер-министра и вообще всех политиков, стал в один ряд с любимыми народом актерами и актрисами. А компания «ЭНИ» превратилась в символ народной надежды, а потому в очень влиятельную силу.

Популизм Матеи вызывал раздражение консервативных кругов, но пользовался большой поддержкой левых. К тому же, получив монополию на добычу и торговлю нефтепродуктами и газом в стране, его концерн стал достаточно богат, чтобы позволить себе прямо или косвенно поддерживать, подкармливать политиков и журналистов. Матеи даже однажды сострил: «Я пользуюсь партиями, как такси – сажусь, оплачиваю проезд, и потом выхожу».

На практике углеводородов в Италии оказалось не так уж много, но Матеи уже вошел в роль народного трибуна. Правда, для поддержания имиджа ему постоянно нужны были коварные враги, с которыми он мог бы вести титаническую борьбу и которых он мог бы разоблачать. Кроме того, чтобы не оказаться в положении «голого короля», необходимо было найти какую-то замену несостоявшимся национальным углеводородным богатствам.

И он блестяще справился с обеими задачами. Во-первых, он стал заключать с развивающимися странами сделки о добыче ископаемых на гораздо более выгодных условиях, чем это делали обычно западные компании. Отчасти это происходило поневоле: ведь «ЭНИ» опоздала к дележке пирога и теперь могла вырывать концессии для себя только такими способами, подрывая общую стратегию нефтяных супермажоров. Во-вторых, он достиг особого, сепаратного соглашения с СССР, выбив себе тем самым для «ЭНИ», а значит, и для Италии льготы при покупке и перепродаже советской нефти и газа. Вызвал тем самым еще больший гнев и западных правительств, и нефтяных корпораций, позиции которых в результате оказались ослабленными. Но это было ему даже на руку – теперь он мог предстать в роли народного защитника в борьбе против засилья англо-американских монополий.

Из этой позиции как-то логично вытекала и другая – принципиального союзника стран «третьего мира». Именно он добивался громогласно коренного изменения структуры распределения нефтяных доходов – и добился, того, что 75 процентов в пользу хозяев стали общепринятой нормой. Так что это правда – большим нефтяным компаниям Запада было за что его не любить.

Но были у Матеи и другие враги. И некоторым влиятельным итальянским кланам, в том числе, и связанным с мафией, он наступал на больные мозоли. И с военными, и со спецслужбами ссорился. И активно вмешивался в ситуацию в Алжире, поддерживая его борьбу за независимость. Он даже публично и в свойственной ему театральной манере отказался участвовать в разработках месторождений природного газа в этой стране до тех пор, пока ей не будет предоставлена полная независимость. И тем заслужил раздражение французского правительства и ненависть членов ОАС – военизированной организации французских националистов, не брезговавшей террористическими методами. От оасовцев Матеи регулярно получал угрозы расправы.

Будоражащие страну слухи о деле Матеи поддерживаются появляющимися время от времени заявлениями раскаявшихся бывших «мафиози» о том, что убийство это – дело рук мафии, выполнявшей заказ «каких-то иностранцев».

Причем в деле действительно есть загадочные обстоятельства. Например, расследовавший гибель Матеи журналист Мауро ди Мауро бесследно исчез после того, как собрал какие-то данные о последних днях главы «ЭНИ» на Сицилии. А некоторые полицейские, расследовавшие затем исчезновение ди Мауро, в свою очередь потом погибли.

Так что вполне возможно, что за всем этим действительно кроется что-нибудь зловещее.

Кто знает, может быть, Матеи действительно был убит, а не пал жертвой дурацкого несчастного случая и собственного лихачества – а он не раз заставлял своего летчика летать в бурю. Если бы это было доказано, то первым подозреваемым была бы ОАС. Но для поклонников «теорий заговоров» ОАС – это слишком скучный вариант. Им подавай что-нибудь поострее – ЦРУ или американские нефтяные монополии, а еще лучше – их вместе, вступивших в настоящий всемирный заговор. К которому, естественно, приписывают также Джулио Андреотти, тогдашнего министра обороны, а в будущем – главу итальянского правительства. И человека, многократно обвинявшегося в связях с мафией.

Матеи был без сомнения талантливым лидером и организатором и немало сделал для своей страны. Он был во многих отношениях могущественнее и президента, и премьер-министра, и их обоих вместе взятых. Его никто не выбирал и на то не уполномочивал и, тем не менее, его «независимое государство» проводило свою собственную внешнюю и внутреннюю политику, определяемую в соответствии с личными вкусами и пристрастиями своего начальника.

Учитывая его популярность, убрать Матеи с его поста было практически невозможно. Нельзя, разумеется, обвинять без доказательств итальянские власти в причастности к его гибели, но мало кто в правящих кругах был сильно опечален его смертью.

В любом случае общественному мнению больше хочется верить в американский заговор, в зловещую роль главных нефтяных «семи сестер».

Тем более что сам Матеи как раз и придумал этот термин, взяв его из древнегреческого мифа. Правда, для уха обычного человека в термине этом ничего особенно обидного нет – разве что намек на некую семейную зависимость, и единый корень нефтяных корпораций.

Семью сестрами, впрочем, чего только не называют – и семь старейших женских колледжей на Восточном побережье США, и горную гряду в Шотландии, и семь «сталинских высоток» в Москве. И вообще – огромный список. И где-то посредине него – семь наиболее могущественных нефтяных компаний.

Ими были: «Стандард ойл оф Нью-Джерси» (будущая «Эссо», а потом и «Эксон»); «Ройял Датч Шелл»; «Англо-Иранская нефтяная компания» (будущая «Бритиш Петролеум», ныне ВР); «Стандард ойл оф Нью-Йорк» (СОКОНИ, будущий Мобил); «Стандард ойл оф Калифорния» (СОКАЛ, будущий «Шеврон»); «Галф Ойл», растворившаяся ныне между «Шевроном» и ВР; и, наконец, «Тексако», также поглощенная ныне ненасытным «Шевроном».