Я молча покачала головой.

– Тогда что? Говори!

– Она хотела меня спасти, – запричитала я. – Сиссибелл – настоящая героиня!

– Значит, кошка, – неожиданно спокойно отозвался Уилл.

– Да! – прорыдала я.

– Ты эту кошку имеешь в виду? – Уилл указал куда-то у меня за спиной.

Я обернулась. Как?! Не может быть! На спине у Феллари сидела Сиссибелл – живая, здоровая, бодрее обычного.

– Это чудо! – только и смогла выдохнуть я. – Клянусь, она была мертва!

– Незнание – сумерки духа, – наставительно провозгласил Уилл, – ночь без луны и звёзд.

– Оставь, пожалуйста, при себе свои мудрые изречения.

– Это сказал Конфуций, – ухмыльнулся Уилл. – Ты не знала, что у кошек девять жизней?

– Слышала об этом… Ну да ладно. Неважно. Все живы, самое главное! – Я забралась на спину Феллари и погладила кошку. – Спасибо тебе от всего сердца. И тебе, Феллари. – И я погладила по шее и единорога.

– А мне? – обиделся Уилл.

– Дойдёт очередь и до тебя, – засмеялась я. – А теперь в библиотеку! Нужно заключить кое-кого обратно в картину.

– Тогда поторопись. Солнце встаёт.

Я уже тронула Феллари, но Уилл меня окликнул:

– Дана!

– Да?

– С днём рождения тебя!

– Спасибо! Я и забыла! Увидимся внизу?

Он радостно кивнул.

Феллари мчалась по коридорам и парила над лестницами. Засохший мох и росянка ещё остались в доме. Игорь, освободившийся от болотной слизи, отлеплял от себя остатки клейкой массы и выметал из дома жаб и слизняков. Они испарялись без следа, как только на них падали солнечные лучи. Замок освобождался от Гоцинды. Злобные голоса умолкли. Куда бы ни ступало копыто Феллари – мраморный пол оживал, как от целительного бальзама. Тёмные цвета исчезали, их вытесняли белизна и свет.

Дверь в библиотеку открылась перед нами сама собой. Сиссибелл спрыгнула со спины Феллари и села у входа, как египетская статуэтка. Я подъехала верхом к фамильному древу, что по-прежнему росло посреди зала, уходя в пол глубокими корнями. У пустой рамы меня ждали тётя Мэг и Мэгги. Марианна и Игорь тоже вошли в библиотеку. У Марианны на чепце ещё виднелись пятна болотной слизи.

– От этих пятен нелегко будет избавиться, – проворчала она. – Но главное, что всё позади. – Марианна с ликованием обнимала тётю Мэг. – Мэм, вы живы!

– Спасибо нашей Дане. Она настоящая хранительница, – похвалила тётя.

У меня запылали щеки.

– Вы снова с нами, мэм, какое счастье! – радовался Игорь и кланялся то мне, то тёте.

– Давайте приступим к делу. – Тётя Мэг убрала со лба прядь волос.

– Ни за что не пропущу это зрелище, – хихикнула Марианна.

– Великий момент! – поддакнул Игорь.

Мы все собрались перед пустой картиной. Тётя Мэг держала в руках веточки лаванды и розмарина, в воздухе витал их аромат.

– Готова? – обратилась тётя ко мне.

Мэгги прижималась к матери. Марианна, Игорь, тётя и Мэгги – все в ожидании смотрели на меня.

Я достала палитру. Зелёно-коричневая жижа подсохла.

– Я не знаю, что делать дальше, – тихо призналась я.

Тётя Мэг подошла ко мне:

– Знаешь. У тебя это в крови. Мармелия избрала тебя для этой миссии. И на этот раз снова укажет тебе, как быть.

Я взялась за волшебную кисть.

– Прислушайся к себе. И найдёшь ответ, – прошептал у меня в голове голос Мармелии.

Это она, я знаю. Она со мной. Уже давно, много лет. Теперь я это поняла.

Я набрала воздуха в грудь и провела кистью по палитре. Кисть тут же напиталась. Следуя зову Мармелии, я провела кистью по картине. Цвета перетекли на холст и сами вылились в форму. Как будто кто-то написал портрет Гоцинды. Штрих за штрихом – и готов идеальный портрет. И вот уже с полотна на нас мрачно глядит ведьма Гоцинда.

– Последняя деталь. – Тётя Мэг кивнула Марианне, и та подошла к картине.

– О да, одна мелочь, – и кухарка принялась искать что-то в карманах передника. – У тебя не осталось ли немного?

Вопрос был адресован мне. Не осталось чего?

– Да где же? Была ведь! – Марианна выкладывала всё содержимое карманов в подставленные ладони дворецкого: кусочек швейцарского сыра, пара затычек для кухонных склянок и мышь.

– Ой-ой-ой! – Марианна двумя пальцами подняла мышку за хвост. – Давно ли ты поселилась у меня в переднике? – И она осторожно опустила мышь на пол.

Грызун тут же шмыгнул прочь и исчез среди полок.

– А, вот она! – Марианна подмигнула мне. – Я же говорю: всегда надо иметь при себе запас. – И она протянула тёте Мэг солонку.

– Уступаю это тебе, дорогая Марианна. – Тётя Мэг отошла в сторону.

Кухарка решительно подошла к портрету и встряхнула солонку.

– С удовольствием! – Она обернулась ко мне: – А ведьма-то думала, что в доме не осталось никакой соли! Приправим-ка картинку! – И Марианна щедро посыпала портрет солью. – Это тебе за ту гадость, которую ты вынуждала меня готовить! А это за то, что запихнула меня в печку!

Из портрета повалил жёлтый дым.

– А это за разорение в замке, которое мы вынуждены были терпеть тринадцать лет!

Портрет задёргался и затих.

– Соль её добила! – сообщил Уильям, незаметно присоединившись к нам.

– Здравствуй, Уильям! – улыбнулась ему тётя Мэг.

Уилл поклонился ей.

– Соль – природное средство против всякой нечисти, – объяснила мне тётя.

– Я так и думала, – отозвалась я.

– Мэллори Мэнор должно отдохнуть от этой ведьмы. Гоцинда изгнана в картину и там и останется. А мы примем особые меры, чтобы во время лунного затмения больше не происходило ничего непредвиденного, – сказала тётя Мэг, оглядывая картину.

Мы все уставились на портрет. Шедевр получился, что и говорить. И никто бы не подумал, что это не просто безобидный портрет, что это темница одной из опаснейших ведьм Англии. Теперь это её тюрьма навеки.

Волшебная палитра стала совершенно белой и пустой.

– Видишь, Дана, – снова заговорила тётя Мэг, – тебе всего тринадцать, а ты уже победила коварнейшее существо на свете. Не блистательное начало для хранительницы волшебства! Да, и кстати – с днём рождения тебя, дорогая!

– Будьте счастливы, – пожелал Игорь со своим румынским акцентом, к которому я уже совсем привыкла.

Марианна достала из кармана передника розовую ленту и ловко обвязала вокруг солонки: