Зрячий способен увидеть ближайший лес. И будет считать, что он познал мир.

Умный прочтет тысячи книг, рассмотрит сотни карт, выслушает десятки мудрых людей. И поймет, как мало он знает.

Нет предела совершенству. И действительно велик лишь тот, кто в слиянии простых вещей увидит что-то новое.

«Наставления для истинных аристократов», найденные в нужнике шестого имперского легиона

Конец апреля

Рассыпавшиеся вокруг остовов катапульт солдаты заканчивали разливать последние кувшины масла, когда утреннее небо мазанул первый дымный след. Пылающий снаряд, быстро крутясь в воздухе, перемахнул через невысокий забор и рухнул с недолетом посреди улицы. Заржали испуганные лошади, и наемники заторопились, стараясь как можно быстрее закончить опасное дело и вернуться в город. Но уже десятки пылающих горшков расцветили дымами чистое небо и рухнули на головы конницы и расчистивших дорогу пехотинцев.

Фрайм еще вечером – до начала вылазки – отметил явно ощущаемое скопление людей у западных ворот и приказал подготовить ловушку. Хотя засадные отряды день и ночь сторожили все крупные выходы из города, командир армии мертвых не мог упустить возможность устроить показательную порку живым, возомнившим о себе слишком много. Ночью, когда слабо вооруженные отряды выдвигались на указанные позиции, к Фрайму подошел один из древних магов, командующий отборной тысячей нежити.

– Я не понимаю тебя, молодой воин. Стоит нам завтра утром поставить напротив ворот ударные отряды, и мы ворвемся в город.

– Мы не готовы, старейший. Нам надо еще минимум два дня, чтобы закончить тренировку. Да, если мы ударим завтра, мы ворвемся в город. Затем нас зажмут на узких улицах и выбьют большую часть из нас. С кем мы тогда будем хранить и расширять земли Перешейка? Нет большой доблести в том, чтобы потерять в боях обученную армию. Доблесть – сохранить и приумножить ее.

– Но ты посылаешь старые кости в засаду.

– Я посылаю тех, кто не выдержит боев в городе. Посылаю тех, кто не может уже различать право и лево. Но кто готов убивать. Завтра люди сунут голову в пасть мертвому тигру. И тигр откусит столько, сколько сможет. Мы сосредоточим здесь все легкие катапульты, что удалось построить за прошедшие дни. Мы ударим всем ходячим мусором, который накопился за прошедшие столетия. Пусть веселятся и убивают. Думаю, что завтра мы испугаем до смерти всех, кто взберется на стены. А они понесут этот ужас дальше, в семьи и к соседям, распространяя семена страха вокруг.

– А через пару дней?

– Через день мы завершим тренировки и распределим отряды. На второй день займем позиции. И ночью ударим по-настоящему.

– Так же потеряв тысячи у закрытых ворот!

Фрайм засмеялся, жутко щелкая челюстями:

– Старейший! Забудь про ворота! Я сделаю так, что их не станет! Твоя задача – ворваться на распахнутые перед тобой улицы и захватить основные городские площади. Потом мы зачистим дом за домом, как зачистили пригороды. Главное – расчленить Нарвел на куски, истребить их регулярные части. А напоить наши мечи кровью горожан мы всегда успеем.

Скелет мага дал волю чувствам, сверкнув злым зеленым всплеском глазниц:

– Хорошо, командующий. Не знаю, что ты задумал, но я верю тебе. Когда падут преграды, моя тысяча ворвется в город в числе первых!

– Отлично. Продолжай обучение отборных частей. А с завтрашней заварухой вполне справятся наши обозники.

Больше двух тысяч скелетов подготовили ночью контратаку. Несколько сотен обильно измазали себя землей и неслышными тенями пробрались в ров, закопавшись там среди грязи и подернутых осокой луж. Оставшиеся расставили во дворах легкие катапульты и стащили в горшках все собранное масло с округи. После чего стали ждать, когда глупые люди пойдут в атаку. С первыми лучами солнца нежить дождалась этого.

Пятачок, где сгрудились наемники, был не очень велик. И хотя наспех собранные катапульты не давали должную точность стрельбы, они позволяли засыпать противника массой горящих снарядов. Так количество пылающих горшков переросло в качество, и буквально за минуту большая часть конницы превратилась в кричащие от боли факелы. Пехоте досталось меньше, и сотни, быстро перегруппировавшись, стали спешно пятиться назад, к воротам. Остатки всадников помчались следом за ними, сопровождаемые лезущими из всех щелей скелетами, которые стремились догнать удирающую добычу.

– По ближайшим домам – залп! – надрывался Соварн, вырывая из оцепенения застывших от неожиданности лучников. Миг-другой, и рой стрел помчался навстречу бегущей белой массе, преследующей отступающие войска. Но к какофонии звуков неожиданно добавились крики ужаса у ворот, куда мчались во весь опор остатки конницы.

– Они лезут, лезут изо рва!

Растолкав ополченцев у ближайшей бойницы, Соварн высунулся наружу. Увиденное повергло его в ужас. Гладкие зеркала воды вспучивались и порождали все новые и новые залепленные грязью фигуры, упорно взбирающиеся вверх по склону на мост. Небольшой отряд пехоты, стоящий у распахнутых ворот, сомкнул щиты и ощетинился копьями навстречу первому атакующему вражескому десятку. У запирающего механизма в башне возникла свалка: часть солдат пыталась закрыть ворота, другие мешали этому:

– Они врываются в город!

– Там наши бойцы и Тамп! Они прорвутся назад!

– К черту наемников! Закрывай! Или все погибнут!

Соварн разъяренным демоном скатился в начинающуюся драку и заорал, надсаживаясь до боли в висках:

– Стоять! Все замерли! Вы что, ошалели? Там с десяток черепушек! Сейчас Тамп с бойцами их сметет, и закроем ворота! Вам – на подъемный ворот, готовьтесь по приказу опускать противовесы! Вам – вниз, отсечем тех, кто может прорваться на спинах отступающих! Пошли, нежить вас раздери, пошли!

Осаженные командиром, ополченцы засуетились и спешно стали выполнять полученные приказы. Группа наемников, закованная в черные доспехи, помчалась вниз, к все еще распахнутым воротам, где небольшой отряд сдерживал наседающих мертвецов. Опомнившись, лучники засыпали стрелами прущих в ворота врагов и успевали посылать гостинцы приближающимся цепям противника, которые продолжали плотными рядами преследовать отступающих солдат. Вырвавшиеся вперед конники врубились в спины сгрудившейся на мосту нежити, разметав большую ее часть конями, набравшими бешеную скорость. Но оставшиеся мертвецы висли на отбивающихся солдатах, кололи и рубили лошадей, стаскивали воинов вниз, падали сцепившись группами в ров. Схватка на мосту и в проходе, открытом в башне, превратилась в сплошную кучу-малу.

В сумятицу разгоревшейся битвы внесли свой вклад вновь заговорившие катапульты. Перенацелив метательные машины, их расчеты выпустили оставшиеся заряды по отступающим наемникам, а наиболее легкие горшки отправили на гребень городской стены. В нескольких местах вспухли огненные разрывы, сея панику среди лучников. Попавшие под огненный дождь остатки сотен бросали пылающие щиты, срывали с себя горящие доспехи и бежали что есть сил в сторону города, уже не думая держать строй. Ровные ряды пехоты выстоят против наступающих мертвецов, но от огненного дождя спастись можно лишь за высокими стенами.