- Вы меня знаете?

- Я знаю все и обо всех. Работа такая.

- Я бы предложила вам уйти на пенсию, но судя по голосу, вам вовсе не пятьдесят лет, как должно быть.

- Может, я неплохо сохранился.

- Вы не настоящий Эйдолон, верно?

- Уверяю, мисс Пелхам, я самый настоящий Эйдолон.

- Это как посмотреть, - вернула мяч Кристал, которой разговор показался приятным разнообразием. – Некоторые уверены, что настоящий давно умер.

- Умер тот, кто прежде носил эту мантию. Его звали Дэвид Хокинг, и он был Эйдолоном более четверти века. Я принял мантию павшего героя. Потому что миру, многим мирам нужен Эйдолон. Кто будет подставкой для костюма, право, не важно.

Майор плавно приземлилась рядом. Она все еще держалась чуть позади, чтобы не видеть лица собеседника, но теперь оказалась с ним на одном уровне. Даже ее армейские сапоги точно также с хлюпаньем погрузились в грязь.

- Обратите внимание, вы провели на посту лишь четверть этого срока, а уже жалуетесь на усталость.

- Готов поспорить, у моего предшественника был куда менее напряженный график. Первые лет десять точно. Впрочем, это не означает, что я не уважаю этого человека. До сих пор не понимаю, как он смог за эти годы не возненавидеть мир, который поклялся защищать.

- А вы что, ненавидите мир?

- Часть его. В основном ту, что представлена политиками и крупным бизнесом.

- А, ну тогда вы в своей ненависти не одиноки, - улыбнулась Кристал. – Хотя в свете приближающегося Конца Света, я думаю, что скоро с ними будет покончено.

Эйдолон тихо рассмеялся.

- Вы тоже считаете дни, когда же наконец этот гнойник лопнет? К счастью или нет, но осталось недолго.

- Похоже, вы знаете гораздо больше, чем вы сообщаете. Вам известно, в чем вообще заключается Конец Света?

- Известно.

- Тогда почему вы этого не рассказываете? Это бы позволило подготовиться намного лучше.

- Вы не первая, кто задает этот вопрос. Я отвечу тоже, что и сказал когда-то полковнику Уоллесу. Природа угрозы такова, что раскрытие информации о ней неизбежно спровоцирует катастрофу досрочно. До того, как мы достигнем максимальной готовности.

- А мы точно стремимся к ней, а не теряем?

- Резонные сомнения. Что-то уже утрачено, и еще больше мы потеряем. Но вы должны понимать, мисс Пелхам, что критерием успеха является не абстрактное «отражение атаки», и не сохранение работающей инфраструктуры, а само существование нашего вида.

- Поэтому ставка сделана на программу межмировой экспансии? Больше поселений в разных реальностях – больше шансов, что уцелеет хоть кто-то?

Эйдолон кивнул.

- Но все равно, мы даже приблизительно не знаем, с чем предстоит столкнуться. Это парачеловеческая угроза? Болезнь? Какая-то инфляционно расширяющаяся аномалия?

- Я не могу сказать. Простите.

Кристал вздохнула. Снявший маску герой, даже не повернувшийся к ней лицом, казался удивительно человечным. О последнем многие забывали, имея дело только с проявлениями его разрушительной мощи. Ей стало интересно, знает ли его хоть кто-то без маски. Не геройствует же он в разных реальностях 24/7?

- Как вам вообще пришло в голову надеть костюм Эйдолона? – спросила она вслух.

- Кто-то должен был.

- Только поэтому?

- Причин было много на самом деле. Я даже не уверен, какая из них главная. Вам известно, что катализатором любого триггер-события является отчаяние?

- Да, известно.

- А антитеза отчаяния – надежда. Я хотел принести именно ее. Чтобы в сползающем в парачеловеческий хаос мире у людей был хоть какой-то ориентир.

- А я думала, что это у меня трудная работа.

- У вас действительно очень трудная работа, - с грустной усмешкой сказал Эйдолон. – А я всего лишь сражаюсь на войне, которую не начинал, под личиной, мне не принадлежащей, на земле, которая мне не родная, ради победы, которую вряд ли увижу. Тоже самое можно сказать о большинстве из нас.

- Но ведь ради чего-то вы сражаетесь?

- А вы? Вами что движет? Что заставляет вставать по утрам?

- Помимо орущего возле холодильника кота? – попыталась отшутиться Кристал.

- Я серьезно.

- Если честно, никогда об этом всерьез не задумывалась. Я кейп второго поколения, выросла в семье героев. Для меня сражаться ради защиты всего хорошего было чем-то само собой разумеющимся. Потому и пошла в Протекторат.

- Но я чувствую сомнения в ваших словах.

- Последнее время… иногда мне кажется, что лучше бы Конец Света, чем бы он ни был, заставил нас надорваться. Когда мы истощим свои силы, и даже самые безумные и агрессивные взмолятся о мире, тогда наконец-то станет спокойно. Мы перестанем умирать, сходить с ума, калечиться и приносить в жертву себя и других, а станем просто жить.

- Подобная точка зрения не такая уж редкость, - заметил Эйдолон. – Очень многие устали от борьбы.

- Но мы все равно должны продержаться, - вздохнула Кристал.

Герой надел маску, давая понять, что разговор окончен. Кристал поднялась над землей, приложив усилий чуть больше обычного, чтобы вырвать ноги из топкой грязи. Когда она уже развернулась, чтобы направиться к штабу, Эйдолон снова окликнул ее.

- Последний вопрос.

- Да?

- Вы верите в искупление? Можно ли творя добро компенсировать совершенное зло?

- Нет, - уверенно ответила Кристал. – Раньше верила, но после… определенных событий я осознала, что зло всегда останется злом, сколько шансов ему ни давай.

Эйдолон кивнул и резко стартовал с места. Проводив его взглядом, Кристал ощутила странную двоякость. С одной стороны, после короткой беседы по душам она почувствовала себя лучше. Однако вопрос про искупление сбил ее с толку. Эйдолон ведь не себя имел ввиду? А если себя, тогда что такого он натворил в прошлом?

Земля ХХХ, база Котла

Абсолютная память всегда была ее даром и проклятием. Запоминать любой документ или учебник хорошо до тех пор, пока перед глазами навеки не застынут сотни и тысячи лиц тех, кто положил жизнь на исполнение великого Плана. Человеческая психика устроена так, что мозг изолирует самые травмирующие воспоминания, не позволяет сознанию обращаться к ним, чтобы не причинять еще больший ущерб. Но после того, как все мыслительные процессы взял на себя агент, вся пережитая боль осталась с ней навсегда, такая же яркая