удар затылком об пол. Картинки замелькали быстрее. Лэнгдон вспомнил самую жуткую — связанная Кэтрин Соломон с кляпом во рту.

«Боже мой!»

Лэнгдон резко сел, и тут же врезался лбом в нависающую над макушкой низкую полку. От удара череп будто разорвало, и профессор чуть не потерял сознание. Превозмогая головокружение, он выставил руки вверх, ощупывая невидимое препятствие, и растерялся окончательно. Выходило, что он практически упирается лбом в потолок.

«Что еще за…»

Лэнгдон расставил руки, собираясь перевернуться, — и опять наткнулся на стены.

Тут до него наконец дошло: никакая это не комната.

«Я в ящике!»

Осознав, что заперт в темном, похожем на гроб сундуке, Лэнгдон принялся отчаянно стучать кулаком в крышку и звать на помощь. С каждой секундой страх давил все сильнее и сильнее, пока не сделался невыносимым.

«Меня похоронили заживо».

Крышка непонятного гроба не поддавалась ни в какую, даже когда Лэнгдон в дикой панике изо всех сил уперся в нее руками и ногами. Ящик, судя по всему, был сделан из толстого стеклопластика. Воздухонепроницаемый. Звуконепроницаемый. Светонепроницаемый. Исключающий возможность побега.

«Я задохнусь, и никто меня не спасет».

Нахлынули воспоминания о том, как в детстве он провалился в глубокий колодец и до утра в отчаянии сражался с темной водой. Та страшная ночь нанесла непоправимый урон психике Лэнгдона, на всю жизнь оставив парализующий страх перед замкнутым пространством.

В этот вечер похороненный заживо Роберт Лэнгдон вновь проживал свой самый страшный кошмар.

Кэтрин Соломон дрожала от страха на полу в столовой Малаха. Запястья и лодыжки резала острая проволока, и от малейшего движения путы только сильнее затягивались.

Она видела, как татуированный вырубил Лэнгдона и протащил его бесчувственное тело через всю комнату, прихватив заодно портфель с каменной пирамидой. Куда именно он уволок профессора, Кэтрин не знала. Агент ЦРУ, привезший их сюда, — труп в прихожей. Уже довольно долго до нее не доносилось ни звука, что наводило на подозрение: вдруг ни хозяина, ни Лэнгдона в доме уже давно нет. Кэтрин пыталась звать на помощь, но каждый раз тряпка сползала все дальше в горло.

Услышав приближающиеся шаги, она повернула голову, надеясь, вопреки всему, что кто-то спешит ей на помощь. Но в коридоре материализовался огромный силуэт похитителя, и Кэтрин в ужасе съежилась: десять лет назад он точно так же возник на пороге ее отчего дома.

«Он убил мою семью».

Теперь он стремительно приближался к ней. Лэнгдона видно не было. Нагнувшись, похититель обхватил Кэтрин за талию и грубо взвалил на плечо. В запястья врезалась проволока, тряпка во рту заглушала безмолвные крики о помощи. Татуированный пронес Кэтрин по коридору в гостиную — где не так давно они мирно пили чай с «доктором Аваддоном».

«Куда он меня тащит?!»

Прошагав через всю комнату, хозяин дома остановился перед картиной с изображением трех граций, которая так восхитила Кэтрин.

— Вам, кажется, понравилась картина? — шепнул ей похититель почти в самое ухо. — Я рад. Возможно, это последнее напоминание о прекрасном…

С этими словами он вытянул руку вперед и уперся ладонью в правую часть огромной рамы. К изумлению Кэтрин, рама ушла в стену, провернувшись на центральной оси, как дверь.

«Тайный ход…»

Кэтрин извивалась, пытаясь высвободиться, но татуированный прижал ее покрепче и пронес в открывшийся лаз. «Три грации» вновь повернулись на своей оси, закрывая проход, и Кэтрин успела заметить на задней стороне полотна плотную изоляцию. Получается, отсюда наружу не проникнет ни звука…

Помещение за картиной оказалось тесным и узким — скорее коридор, чем комната. С Кэтрин на плече похититель прошел его и, отворив тяжелую дверь на той стороне, вынес пленницу на крохотную лестничную площадку. Кэтрин увидела что-то вроде крутой лесенки, уходящей вниз, в глубокий подвал. Из груди рвался вопль, но тряпка мешала даже вздохнуть.

Начался спуск по узкому отвесному колодцу. Цементные стены купались в голубоватом свете, идущем откуда-то снизу. Оттуда же поднимался теплый, терпкий воздух, отдающий странной смесью ароматов: резкие химические запахи, умиротворяющее ладанное благовоние, мускусный привкус человеческого пота и перекрывающий их все отчетливо различимый глубинный животный ужас.

— Я под большим впечатлением от твоей науки, — прошептал похититель, достигнув подножия лестницы. — Надеюсь, тебе понравится моя.

Глава 99

Из укрытия в темном закоулке Франклин-сквер оперативный агент ЦРУ Тернер Симкинс вел пристальное наблюдение за Уорреном Беллами. Клевать «на живца» объект не спешил, однако и времени прошло не так много.

Запищал передатчик. Симкинс нажал кнопку связи, надеясь услышать кого-нибудь из бойцов, — может быть, они обнаружили что-нибудь важное. Как оказалось, на связь вышла Сато. С новой информацией.

Внимательно выслушав начальницу, Симкинс согласился с ее опасениями.

— Минуту, — попросил он. — Сейчас разведаю.

Пробравшись ползком через кусты, Симкинс направил взгляд в ту сторону, откуда отряд входил в сквер. Пришлось немного поманеврировать, открывая линию обзора.

«Черт…»

Перед ним возвышалось здание, напоминающее очертаниями мечеть из Старого Света: между двумя соседними домами втиснулся мавританский фасад в облицовке из блестящих керамических плиток, которые образовывали замысловатые разноцветные узоры. Над тремя массивными дверьми шли два яруса узких стрельчатых окон, напоминающих бойницы — вот-вот высунутся арабские лучники и непрошеный гость падет под градом стрел.

— Вижу, — доложил Симкинс.

— Движение наблюдается?

— Нет, ничего.

— Хорошо. Передислоцируйтесь и ведите наблюдение. Это храм Алмас. И в нем располагается собрание мистического ордена.

Симкинс, хоть и успел довольно долго поработать в округе Колумбия, про этот храм ничего не знал — равно как и про то, что на Франклин-сквер могут находиться какие-то древние мистические ордена.

— Здание, — продолжала Сато, — принадлежит древнему арабскому ордену благородных адептов тайного святилища.

— Никогда о таких не слышал.

— Наверняка слышали, — возразила Сато. — Это боковая ветвь масонского братства, их еще называют шрайнерами.

Симкинс недоверчиво покосился на причудливо изукрашенный фасад.

«Шрайнеры? Те самые, которые строят детские больницы?»

Сообщество филантропов в красных фесках, устраивающих красочные благотворительные шествия, вряд ли представляло какую-либо опасность. И все же опасения Сато показались агенту справедливыми.

— Да, мэм, если объект догадается, что это самое здание и есть искомый «орден» рядом с Франклин-сквер, номер дома ему уже не понадобится. Объект проедет прямиком туда, минуя Беллами.

— Я тоже так думаю. Так что не спускайте глаз со входа.

— Слушаюсь, мэм.

— От агента Хартмана с Калорама-Хайтс что-нибудь слышно?

— Нет, мэм. Но ему ведь приказано докладывать лично вам, напрямую.

— Так вот мне он не звонил.

«Странно, — подумал Симкинс, посмотрев на часы. — Пора бы уже».

Глава 100

В кромешной темноте Роберта Лэнгдона пробирала дрожь. Голый, окончательно парализованный страхом, он давно перестал звать