Эндрю пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться над этим. Реакция Пита на правду об Эллисон и нем самом была бы эпичной.

“Пит, ты говоришь так, будто я знаю, что делаю, и что у меня в жизни все наладилось. Мне так не кажется. Я не знаю, чем я хочу заниматься в университете и в каком именно. И я понятия не имею, чем собираюсь заниматься после окончания учебы. Я все еще пытаюсь понять женщин, все еще пытаюсь понять себя и женщин. Я собираюсь присоединиться к OTC в университете и, возможно, подумаю о том, чтобы стать офицером запаса, когда закончу его. Ты намного лучше разбираешься в мужской командной работе, в армейском товариществе, чем я. Ты прирожденный мастер во всех этих вещах. Конечно, я сделал кое-что, чего не сделали другие в этом году, но это все равно не так уж много по сравнению с тем, с чем нам предстоит столкнуться в течение следующих пяти лет ”.

“Черт возьми, если ты не возьмешь себя в руки, на что надеяться остальным из нас?”

“Живи своей собственной жизнью, Пит. Это то, что я делал, помнишь? Полностью игнорировал Роба Дерри со всего мира. Ходил в библиотеку при каждом удобном случае. Тусовался с девушками, помогал тренировать девушек. Ты же не думаешь, что я не слышал все комментарии педиков, все комментарии неженок, все комментарии ботаников или гиков? Хуже того, все комментарии извращенцев. Конечно, я слышал, я не глухой, но мне также все равно. Поскольку я стал выше и шире в плечах, комментарии стали тише, но я знаю, что они все еще там. Имейте в виду, я не понимаю логики комментариев. Я тусуюсь с кучей женщин, когда тренирую, Сюзанна Дженнер каждый божий день сжимается рядом со мной на собрании, каждый замечательный день. С такими стимулами я могу справиться с некоторыми оскорблениями ”.

Пит рассмеялся над комментариями Эндрю, и настроение поднялось. Поскольку позже играла типично посредственная группа, Эндрю задумался над вопросами Пита. Никто из них так и не разобрался. Все думали, что ответы нашел кто-то другой. Оглядываясь назад на тот июнь, он замечает некоторые вещи.

Все казалось более неопределенным, и внезапно пришлось делать выбор, который повлиял на следующие пять лет твоей жизни и, возможно, за ее пределами. Эндрю чувствовал себя неготовым к этому. Он знал, что многие его друзья и сверстники проходят через то же самое. Временами ему казалось, что он был шариком в колесе рулетки, который подпрыгивает, не зная, чем все закончится. И он был парнем с планом, жизненными целями. В том июне Эндрю не чувствовал, что готов принять некоторые из этих решений. Он отталкивал некоторые, где мог. В разговорах с учителями в классе чувствовалось, что они должны каким-то образом знать, чем они хотят заниматься. Школа не справилась с задачей подготовить их ко встрече со всей этой неопределенностью.

К этой неопределенности для Эндрю добавились его чувства к Эллисон. Они пытались действовать рационально, но у них была сильная связь, и в том месяце их тщательно выстроенная договоренность сорвалась, и очень сильно. Все изменилось в ту ночь, когда Эндрю должен был остаться у нее. Он сказал своим родителям, что остановился у Джулиана, и прикрывал его, не то чтобы его родителям пришло в голову позвонить. Но с Эллисон то, что началось как физическая битва за то, чтобы трахнуть другого до изнеможения, закончилось тем, что они занялись любовью.

На той неделе они с Эллисон разговаривали каждую ночь без какой-либо иной цели, кроме как подразнить, завести и расстроить другого человека. Каждую ночь после того, как он разговаривал с ней по телефону, в душе были брызги. К вечеру пятницы он был невыносимо тверд, еще до того, как они поговорили.

Субботнее утро затянулось, Эндрю следовало пойти поплавать, чтобы сбросить немного энергии, но, наконец, сразу после обеда он подошел по дорожке к ее входной двери. Она открылась задолго до того, как он дошел до нее, кто-то еще был горяч и возбужден. Когда за ним захлопнулась дверь, Эллисон прижалась к нему, страстно целуя. Она выглядела сногсшибательно в платье и туфлях на каблуках, но то, что на ней больше ничего не было, выводило все на новый уровень.

“Раздевайся. Все. Сейчас”.

Ее тон не терпел возражений.

Одежда Эндрю была беспорядочно разбросана в прихожей. Эллисон схватила подушку с дивана и упала на колени прямо перед ним. Не разрывая зрительного контакта, она облизала головку его члена и проглотила столько, сколько смогла. Она боролась с рвотным рефлексом, но это не имело значения. Ее язык скользнул по нижней части его члена, а ее правая рука ласкала его яйца, и он потерялся. Эндрю кончил так сильно, что Эллисон начала задыхаться, сила его высвобождения застала ее врасплох. Она пришла в себя и высосала из него все до последней капли, не прерывая зрительного контакта. Она опустилась на колени с выражением удовлетворения на лице, нежно облизывая его член, возвращая ему твердость языком. Усиленное всасывание и жужжащая вибрация у нее во рту означали, что менее чем через три минуты после того, как Эндрю кончил, он был готов снова кончить. Она встала, и они снова поцеловались. Взяв его за руку, Эллисон повела его в гостиную и указала на открытую, но полную коробку презервативов.

“Возьми меня, Эндрю, в любом случае, как захочешь. Возьми меня сейчас”.

Он схватил презерватив из коробки и надежно завернул, затем потащил ее в столовую. Эндрю стоял позади нее, его руки поглаживали ее бедра, а его член прижимался к ее заднице. Его губы были близко к ее ушам. Он что-то бормотал ей, лаская и поглаживая ее тело.

“Две недели назад ты хотела, чтобы я сделал это с тобой, прямо там, в ресторане. Просто перегнул тебя через стол и взял тебя. Ты могла видеть, что ты делала со мной, все эти невинные взгляды. Тебе нравилась власть, не так ли? Власть сводить меня с ума, зная, что я ничего не могу с этим поделать. Но в глубине души все, о чем ты могла думать, это о том, что я делаю это с тобой. ”

Эндрю задирал ее платье до тех пор, пока оно не собралось у нее на талии.

“В ту ночь, когда я высадил тебя здесь, это было то, чего ты хотела и в чем нуждалась больше всего на свете. Ты хотела, чтобы я затащил тебя