– Да, миледи.

– Ты все еще работаешь на меня, драная шкура. Если кто-то из моих близких друзей здесь в Рижу подвергнется оскорблениям, то ты от моего имени выразишь обидчикам порицание.

Мы встретились взглядами.

– Будьте покойны, миледи.

– Вот и прекрасно. Фелток, скажи людям: пусть приготовятся, мы выезжаем. Мне не терпится скорее отправиться в путь.

– Так точно, ваше высочество.

Фелток на миг повернулся ко мне.

– Было приятно познакомиться с тобой, шкурник. Но ты – проклятый болван.

Мы с Кестом, Брасти и девочкой стояли в нескольких футах от Шивалля и его людей, так что подслушать они нас не могли.

Пока толстяк отдавал распоряжения, Брасти тихо заметил:

– Ты не победишь. Их слишком много: весь этот город – змеиное гнездо, и каждый попытается укусить тебя ради того, чтобы угодить герцогу.

– Клинков я не боюсь, – выпалил я.

– Фалькио, они убьют и тебя, и девчонку!

– Убегать я не стану, Брасти. Ты же сам говорил, что мы только и делаем, что бежим, и это не привело ни к чему хорошему.

– А что тогда? Ну-ка, скажи мне: даже если ты и переживешь Кровавую неделю, хотя они ни за какие коврижки тебе этого не позволят, что ты станешь делать дальше?

– Пойду на Валун, – сказал я и посмотрел на Кеста. – А ты что молчишь?

Он вытащил из своей сумки маленький пакетик и передал его мне.

– Держи. Тут последний леденец. Может, это тебя подбодрит.

– О, да ради всех святых! Неужели ты думаешь, что у него получится? Ты бы смог?

– Не думаю, – ответил Кест. – Но я буду ждать всю Кровавую неделю и еще пять дней. Фалькио, если к тому времени ты не вернешься, я убью эту женщину. Она не сядет на трон в Араморском замке, это я тебе обещаю.

Он повернулся и пошел к повозке. Я поднял с земли камешек и бросил в Кеста, угодив в затылок. Он быстро обернулся, готовый к бою.

– Просто хотел тебе напомнить, что иногда я умею удивлять, – спокойно сказал я.

Он даже не улыбнулся в ответ.

Ко мне подошла Трин.

– Спрячьтесь, – шепнула она. – Говорят, что в городе множество мест, где можно исчезнуть на недели и даже месяцы. Прячьтесь до тех пор, пока опасность не минует, а потом вывезите ее из города. Что бы девочка ни говорила, не ждите Утра Милосердия. Ее имя не стоит вашей жизни.

– Сделаю все возможное, – ответил я.

– Сделайте еще больше.

Она поцеловала меня в щеку и вернулась к Валиане.

– Что они делают? – спросила Алина, показывая на Шивалля. Двое охранников мастерили для него что-то наподобие стула прямо на улице.

– Хотят убедиться, что мы не уйдем до захода солнца, пока не начнется Ганат Калила и беспорядки.

– И что тогда? – спросила она.

– Тогда и мы начнем.

Уходя последним, Брасти всплеснул руками.

– Замечательно. Прощай, Фалькио. Ты был неплохим товарищем, хоть порой и много мнил о себе. Надеюсь, ты понимаешь, что с этой поры я буду обирать каждый проклятый труп, который мне попадется.

Я улыбнулся.

– Полагаю, это справедливо.

Он сделал несколько шагов и затем обернулся.

– Я выстрелю в меркнущий свет в честь тебя, Фалькио. Это всё, что я могу для тебя сделать.

Уже что-то.

* * *

Довольно странное ощущение испытываешь, когда приходится терпеливо ждать, помня, что на заходе солнца трое собираются тебя убить.

Охранник принес Шиваллю маленький столик и бутылку вина, чтобы тот не скучал. На коленях у придворного лежал пистоль, и время от времени Шивалль касался его деревянной ручки. Девочка пыталась держаться, но усталость поборола страх, и она заснула прямо на скамье, в паре футов от меня.

– Осталось лишь несколько минут, шкурник, – предупредил Шивалль, потягивая вино. – Ты уверен, что не хочешь догнать своих друзей?

Я не стал отвечать. В подобной ситуации каждая минута, каждое слово направлены на достижение преимущества. Нужно было заставить Шивалля и его людей волноваться, а значит, необходимо все точно рассчитать.

– Мне интересно, шкурник, что заставляет человека стоять и не двигаться с места, когда Смерть вот-вот заберет его. Ты не боишься Смерти? А может, тебя больше страшит жизнь?

Я промолчал – он перестал ждать ответа и вновь принялся за вино.

– Как тебя зовут? – спросил я охранника, стоявшего ближе всех.

– Молчать! – приказал Шивалль, прежде чем охранник успел ответить.

Но я не обратил на это внимания.

– Меня зовут Фалькио.

– У тебя нет имени, драная шкура, – сказал Шивалль.

Я продолжал смотреть на охранника.

– Меня зовут Фалькио валь Монд, первый кантор плащеносцев. Ты знаешь, что это значит?

Охранник не ответил, лишь дернул губами, но, несмотря на все старания, сдержаться ему не удалось: он покачал головой.

– Это значит, что если что-то случится со мной или с девочкой, то человек, стоящий передо мной, отправится в преисподнюю как душегубец, лишь только померкнет дневной свет. И маленькая игрушка, которую поглаживает твой жирный хозяин, здесь не поможет.

– Кончай свою проповедь, драная шкура! – Шивалль кинул в меня полупустой стакан. Он попал мне в правую руку, упал и разлетелся брызгами по мостовой, а я поздравил себя с тем, что даже не дрогнул.

Зато дрогнули люди Шивалля.

– Меня зовут Фалькио валь Монд, – повторил я.

– Ну-ка, еще разок, что-то никак не могу запомнить, – рыкнул Шивалль. – Давай, шкурник, как тебя зовут?

– Мое имя тебе известно, – тихо сказал я, глядя в глаза парня напротив меня.

– Нет, никак не запоминается. Назови еще раз.

– Мое имя тебе известно.

Охранник, стоявший передо мной, невольно прошептал мое имя. И отшатнулся всего на несколько дюймов, чтобы спрятаться за спиной своего товарища, который тоже занервничал. Хорошо. Они напуганы. Значит, будут осторожничать, когда все начнется, а это далеко не всегда помогает в подобных ситуациях.

– Тот, кто сдвинется хотя бы на волосок, умрет, – рявкнул Шивалль, целясь пистолем во второго.

– Оставь это мне, – сказал я, и Шивалль тут же навел на меня ствол пистоля. Я слегка улыбнулся, чтобы добиться нужного эффекта, и спросил: – Как меня зовут?

– Не знаю. Собачьи клички не запоминаю, – сказал Шивалль.

– Мое имя тебе известно.

– Я сейчас убью тебя, пес, – пообещал он, но это была всего лишь бессмысленная угроза. Никто в Рижу не нарушил бы первого закона Кровавой недели, даже он. Но последние лучи солнца начинали гаснуть один за другим.