– Очнулись, мутантские отродья?! – спросил солдат, остановившись напротив решетки. – Мы тут с парнями посоветовались и решили вас не убивать. – Он довольно хихикнул и подмигнул женщине-кошке. – Радуйтесь, твари. Не просто так сдохнете, а пользу принесете. Собачки у нас волнуются и воют второй день, вот вы им и поднимите настроение, когда они будут вас на кусочки рвать.

– Акст, Хольц, у вас все готово?! – обернулся он к своим подручным.

– Так точно, герр шарфюрер! – донеслось в ответ.

Невысокий, грузный и широкоплечий, с выпирающим животом солдат действительно походил на шар, но оставалась загадкой вторая часть его имени.

– Тогда забирайте бабу, а мелкую на закуску оставим.

Двое солдат, видимо, те самые Акст и Хольц, подбежали к клетке и принялись отпирать дверь. Когда дверь распахнулась и солдаты ворвались внутрь, женщина-кошка ударила одного из них коленом между ног, а другого ткнула в глаза расставленными пальцами. Но на этот раз ее движения вышли какими-то вялыми, и цели достиг только первый удар. Второй солдат без особого труда отбил ее руку, да еще сам хлестко ударил ладонью по лицу. Майка бросилась на ее обидчика с кулачками, но тот с такой силой оттолкнул ее, что она не удержалась на ногах и растянулась на полу, больно ударившись затылком о каменные плиты.

– Не смей прикасаться к девочке, ублюдок! – закричала женщина-кошка, на которую навалились шарфюрер и второй ворвавшийся в клетку солдат.

Вдвоем они закрутили руки женщины-кошки за спину, и шарфюрер стянул ее запястья припасенным куском толстой проволоки. Третий солдат в этот момент судорожно втягивал ртом воздух, зажав между ног ладони. Видимо, ему сильно досталось, но Майка его ни капельки не пожалела.

– Любишь своего мутантского выродка? – прошипел шарфюрер в ухо женщине-кошке. – А знаешь, я передумал. Сначала бросим твою девку-мутантину псам на потраву, а ты на это посмотришь. А потом и тобой займемся. Эй, Хольц, хватай мелкую!

Солдат, которого назвали Хольцем, схватил Майку за шиворот и поставил на ноги. В этот момент раздался грозный голос женщины-кошки.

– Отпустите ребенка! Это мой трофей. Я Валькирия и выполняю секретное задание фюрера.

Солдаты, даже тот, который ловил ртом воздух, изумленно выкатили глаза. Несколько мгновений они ничего не говорили и лишь молча таращились на женщину-кошку. Потом Хольц взорвался.

– Чё ты несешь?! Какая ты на хрен Валькирия?!

– Не веришь – спроси у фюрера. Он подтвердит, если захочет, – отрезала женщина-кошка. Она уже успокоилась, почти. Даже изобразила на лице надменную улыбку.

Непонятно, что произвело на Хольца большее впечатление: ее слова, голос или эта улыбка, но он отпустил Майку, вытянул руки по швам и попятился назад. Но тут заговорил шарфюрер:

– Складно поешь, тварь. Да только док знает Валькирию в лицо, а тебя он увидел впервые.

– Док лжет, – обернувшись к нему, ответила женщина-кошка. – Среди моих вещей был портрет Валькирии, можете сравнить внешность.

Акст и Хольц вопросительно уставились на шарфюрера, Майка поняла, что он у них главный, но тот молчал: видимо, слова женщины-кошки заставили его задуматься.

– Значит, так, девку-мутантку – псам, – объявил он свое решение. – Мы должны повсюду уничтожать мутантов, к этому и фюрер призывает. Бабу обратно в камеру до выяснения.

– Эта девочка нужна Рейху! Она особенная! – закричала женщина-кошка, но ее больше никто не слушал.

Хольц и Акст выволокли из клетки Майку, а шарфюрер втолкнул туда женщину-кошку. Как только он отпустил ее, она упала на спину, с невообразимой ловкостью просунула ноги между связанных проволокой запястий, так что ее руки вновь оказались впереди, и бросилась к Майке, но захлопнувшаяся дверь преградила ей путь.

Все трое солдат с явным удовольствием наблюдали за стараниями женщины-кошки вырваться из клетки. Потом один из них сорвал с Майки рубашку и со словами:

– Ей больше не понадобится, – швырнул через прутья решетки.

– Отпустите ее, уроды! – Женщина-кошка вцепилась в прутья решетки и в бессильной ярости принялась трясти их. – Если хотя бы волос упадет с ее головы, вас всех повесят!

– Отпустим, обязательно отпустим. Собачкам на забаву, – усмехнулся шарфюрер.

Хольц и Акст подхватили Майку под руки и понесли к загону, где бегали спущенные с поводков собаки. Там они раскачали ее и под свист и улюлюканье остальных солдат перебросили через барьер.

Каменный пол в загоне оказался присыпан землей, но Майка все равно больно ударилась руками и ободрала до крови колено. Посаженные в загон собаки оскалили пасти и зарычали. Одна из них подбежала к Майке, ткнулась в плечо сухим горячим носом и отбежала обратно.

– Ату! Взять ее! Фас! Жрите мутантину, твари! – неслось с разных сторон.

Первая собака присела на задние лапы, подняла голову к потолку и протяжно завыла, две другие неожиданно вцепились в горло друг другу зубами, а четвертая, самая крупная, разинула пасть, из которой летели клочья пены и бросилась на Майку. Но та видела перед собой не открытую пасть и не оскаленные зубы, а слезящиеся глаза собаки, в которых плескался страх. Почему-то вдруг вспомнился разговор двух птичников, подслушанный ею на Белорусской, и слова одного из них, которыми он закончил свой рассказ о гибели кур на неизвестной станции: «Внешнее воздействие!»

– Что тебя напугало? Чего ты боишься? – спросила Майка у собаки.

И собака услышала ее. Внезапно уперлась передними лапами, проехалась когтями по земле и остановилась.

– Я могу помочь тебе? Что надо сделать? – задала Майка следующий вопрос.

Собака посмотрела на нее и наклонила голову, словно кивнула. Майка встала на ноги, подошла к ней и провела ладонью по вздыбленной шерсти. Поначалу шерсть была колючей, но когда Майка погладила собаку, шерсть улеглась и стала мягкой. А потом ее пальцев коснулся влажный и липкий собачий язык, и Майка подумала, что собака ее поцеловала.

Обступившие загон солдаты что-то кричали, но Майка больше не слушала их. Вместе с собакой, которая держалась рядом, не отходя от нее ни на шаг, она подошла к сцепившимся собакам и ласково погладила их.

– Не надо злиться. Вы ни в чем не виноваты. Вы просто напуганы. Это все Внешнее воздействие. Злое Внешнее воздействие.

Подружившаяся с Майкой собака негромко тявкнула, соглашаясь с ней или подтверждая ее слова. А может быть, она советовала своим сородичам прислушаться – и те прислушались. Их челюсти разжались, обе собаки повернулись к Майке, а одна даже вильнула хвостом. Тут Майка заметила, что и четвертая собака больше не воет, а стоит рядом и с надеждой смотрит на нее. Даже обступившие загон солдаты перестали кричать, и один из них, кажется, это был Акст, сказал другому:

– Девчонка-то и вправду особенная. Меньше чем за минуту всех псов успокоила.