Второе: мы лучше вооружены, так как используем трофейное оружие вермахта. Это снимает вопрос снабжения боеприпасами в тылу врага. Но мы для уничтожения живой силы используем наиболее эффективное на сегодняшний день стрелковое оружие – пулеметы, причем наиболее эффективные сейчас трофейные МГ-34, причем насыщенность этим оружием нашей группы намного выше, чем в обычных немецких частях. Я уж и не говорю про оснащенность пулеметами обычных стрелковых частей Красной Армии. На бумаге, то есть по штатам, они должны быть вооружены лучше, чем аналогичные немецкие части. А по факту вооружены гораздо хуже – ну где вы видели хотя бы по четыре ручных пулемета ДП на стрелковый взвод? И это притом, что они по характеристикам сильно уступают немецкому единому пулемету МГ-34.

Третье: мы лучше обучены или лучше подготовлены – можно и так, и так оценить. Во-первых, группа изначально была укомплектована пограничниками, а их уровень образованности, подготовки и мотивации в принципе выше, чем у рядовых бойцов Красной Армии. Во-вторых, в ходе выполнения боевых задач члены группы и примкнувшие специалисты проводят обучение остальных по своим специализациям – пулеметчик, сапер, зенитчик, и так далее. Ну, и, в-третьих, я тоже, по возможности, провожу обучение личного состава группы.

– Вот-вот, ты тоже проводишь обучение, – уцепился за последнюю фразу Сергея бригадный комиссар. Причем проводишь обучение тому, чего никто раньше не знал и не использовал. Доложили мне уже про твои маскировочные сети и накидки из рыболовных сетей. И про рельсовый клин, чтобы немецкие эшелоны под откос пускать, прочитать успел. И даже уже изготовление организовал. Подозреваю, что ты очень много полезного еще знаешь и умеешь. Но я повторяю свой вопрос, на который ты, лейтенант, не ответил в прошлый раз. – Так откуда же ты это знаешь? И кто учил этому тебя?

Вместо ответа Сергей спросил Трофимова:

– Приказ на отступление наших 3-й, 4-й и 10-й армий с Белостокского выступа уже пришел?

– Да, – помрачнел тот. – И в штабе дивизии все уже готовятся к отступлению. Я пытался это отступление хотя бы приостановить, чтобы подготовить технику и запасы к маршу, но меня никто не поддержал. В том числе и командир дивизии. Хорошо еще, я успел сообщение отправить, и он от Гродно дивизию сюда отвел, а не на Новогрудок, как изначально хотел. В результате сейчас в Сокулке примерно две трети от штатной численности людей и техники сосредоточено, через два дня они все будут в исправности и боевой готовности. Но, боюсь, сегодня-завтра дивизия все-таки оставит Сокулку и начнет отступление, бросив здесь много всего того, что потом с удовольствием будут использовать немцы, – в общем, все, как ты и говорил.

– Это очень плохо, – вздохнул Сергей. – Если дивизия начнет отступление, спасти ее уже не получится. И главное – погибнет дивизия бездарно, бессмысленно, только ослабив этой потерей наши войска и напротив, усилив немецкие своей брошенной техникой, ресурсами. А что с 6-м механизированным корпусом и его командиром, генерал-майором Хацкилевичем? – озвучил Сергей свою главную надежду. – Удалось вам связаться со своим другом и передать информацию?

– Связался, информацию передал, – чуть оживился Трофимов. – И даже недавно получил от него ответ, что комкор Хацкилевич информацию получил и ее принял. Поэтому сейчас Хацкилевич отводит корпус от Гродно в район Белостока, и уже сегодня ночью или завтра утром они вместе с начальником особого отдела корпуса, дивизионным комиссаром Титовым, прибудут в Сокулку. Прибудут за получением разъяснений по моей странной просьбе к Титову, между прочим, а ты продолжаешь темнить!

После этих слов у Сергея словно гора с плеч свалилась. Если 6-й мехкорпус, пусть и сильно потрепанный в боях, возвращается под Белосток, на свои базы снабжения и ремонта, и если удастся убедить комкора Хацкилевича, используя ресурсы корпуса, взять на себя организацию оборонительного узла… Тогда возможность срыва немецкого блицкрига, как минимум, в Белоруссии и, как следствие, общего изменения хода этой войны в лучшую для СССР сторону становится очень реальной.

– Вот это вы меня порадовали, товарищ бригадный комиссар! Но, прошу Вас, потерпите еще немного. – Они прибудут, и я тогда вам всем, сразу троим, на все вопросы отвечу. – Но, товарищ бригадный комиссар, – только Вы, я и они. Секретность этого разговора должна быть высочайшей. Позже Вы сами поймете – почему.

А сейчас, пока их еще нет, можно мне тоже в баню?…

После бани, где Сергей с наслаждением отмыл с себя всю грязь полевого выхода и оставил в стирку свою пропыленную немецкую форму, он вышел в предбанник. Там его уже ждали новый комплект лейтенантского обмундирования с нашитыми знаками различия и новые же сапоги, уже кем-то начищенные. И еще – старшина погранвойск НКВД СССР Авдеев, который при появлении Сергея вскочил с лаки и вытянулся строго по уставу.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться.

– Обращайся, старшина. Чего хотел?

– Так ведь это, товарищ лейтенант, ходят слухи, что завтра с утра нас всех особисты допрашивать будут, а потом – распределять по подразделениям, что оборону на окраинах города держат. Вот я и хотел у вас узнать, а можно как-нибудь решить, чтобы мне и пограничникам, что вместе со мной были, к вам в группу попасть?

Сергея просьба старшины очень обрадовала, хотя он и постарался это не афишировать. Обрадовала по двум причинам.

Во-первых, старшина и найденные вместе с ним бойцы-пограничники – первые люди, которые захотели к нему в боевую группу самостоятельно, а не по приказу того же Трофимова. И это после того, как все они видели, что группа не отсиживается в стороне от войны, а постоянно участвует в боях, причем со значительно превосходящими силами противника. И даже сами участвовали в последнем совместном бою, выручая людей старшего лейтенанта Микульченко, где, кстати, проявили себя очень неплохо, особенно старшина Авдеев. И уж если этот хитрый, тертый жизнью и службой старшина-сверхсрочник с простецкой улыбкой и умным, цепким взглядом, несмотря на явный риск и опасности для членов группы в ходе будущих операций, хочет со своими бойцами влиться в нее – значит, эти люди верят Сергею и хотят воевать вместе с ним. А это, в свою очередь, означает, что Сергей уже не один в этом мире – не одинокая песчинка в жерновах истории, участь которой незавидна, а возможности ничтожны. Теперь он лидер пусть пока и небольшой, но сплоченной и решительной группы бойцов, опираясь на которую, он сможет гораздо раньше в этой истории воплотить идею создания моторизованных армейских подразделений.

И во-вторых, такой ушлый и опытный хозяйственник, как бывший старшина комендатуры погранотряда, который наверняка в негласной иерархии хозяйственников имеет почетную степень отличия «самый замечательный и выносливый хомяк» (все, что заметит – вынесет и к себе в закрома унесет, не корысти ради, а пользы для), будет очень полезен их группе, а в перспективе отдельному подразделению, в деле организации закромов со всем необходимым для войны, а также для организации более или менее комфортного быта на этой самой войне.