был в пути, занимаясь делами своей страны с тем же рвением, с каким он охотился на оленей и кабанов. В его непрерывных поездках по французским провинциям, которые он совершал в компании лишь нескольких близких людей, за ним следовал караван из тягловых животных и повозок, перевозивших его постельные принадлежности, ванну, винный погреб, еду и личные вещи, птичьи клетки и собак, и все это под бдительным оком его шотландской гвардии. В дождь или жару, одетый в свою фирменную охотничью куртку, с мечом наготове, рогом перекинутым через плечо, он всегда был готов свернуть с дороги и отправиться в поля или лес в погоне за дичью. В июне 1463 года каталонское посольство отправилось во Францию, где надеялось встретиться с королем в течение нескольких дней и когда, после поездки в Шартр, оно наконец-то нашло его, назначенная дата 2 августа уже прошла. Каталонцам повезло больше, чем клирику из Эврё, который, получив задание привезти Людовику ответ на послание, отправленное им главе города, обнаружил своего государя только после 60-дневных поисков. Миланский посол Альберико Малетта, который был уже немолод, заявил, что больше не может выполнять свои обязанности перед королем, так как большую часть жизни во Франции он проводил верхом или в неподходящем жилье, и "для его путешествий пришлось построить специальную карету".

Когда Людовик XI останавливался на обед в деревне или в уединенном домике какого-нибудь крестьянина, он диктовал свои письма, совещался со своими советниками, а иногда даже вызывал посла, с которым хотел поговорить. Итальянский посланник, испытывая отвращение к "неприятным и варварским способам", которым ему приходилось подчиняться, нашел короля "живущим под открытым небом в своего рода лагере" и когда Его Величество вышел "из своего грубого жилища после ужина", он отвел его в простую хижину — "свою спальню" — чтобы поговорить. В городах Людовик привык избегать официальных церемоний, передвигаясь по задворкам и останавливаясь у купцов, священнослужителей или королевских чиновников. Принявшие его хозяева надолго сохраняли память о его визите, во время которого его многочисленные животные превратили их дом в зоологический сад.

Всегда в дороге, всегда занятый своими делами, король мало времени уделял своей супруге. Терпеливая и покорная Шарлотта — женщина, имевшая сильное сходство с матерью Людовика Марией Анжуйской — обычно жила со своей дочерью Анной (родившейся в 1461 году), многочисленными сестрами и фрейлинами в самом приятном из королевских замков, Амбуазе на Луаре. Покинув Турень около Рождества 1461 года, Людовик снова ненадолго увидел Шарлотту в июне и осенью 1462 года и провел с ней несколько дней в середине 1463 года. Ему нравилась деревенская атмосфера Амбуаза, охотничьи угодья которого он любил; но прежде всего он знал, как важно для него иметь наследника мужского пола. По словам Филиппа де Коммина, королева Шарлотта "была не из тех, на кого следует особо обращать внимание, но весьма хорошей дамой". Людовик относился к ней с добротой и был более верен на брачном ложе, чем большинство принцев, но не в его характере было делить с ней свое сердце или разум. Она и ее дамы вели затворническое и однообразное существование. Альберико Малетта сообщает, что Бонна Савойская и другие сестры королевы "редко видели, даже птиц". При этом скучном дворе молодое поколение тщетно тосковало по традиционному великолепию королевской власти.

Людовик проводил свои дни почти исключительно за работой, охотой и путешествиями. И не было ничего необычного в том, что он делал все три дела одновременно. Он всегда был одет в свой традиционный костюм для поездок, из грубой серой ткани или в свой неописуемый охотничий наряд. Когда было холодно, он надевал шерстяной колпак и широкополую шляпу, которая держала воду "как палатка". Одежда интересовала его лишь постольку, поскольку она была практичной и необходимой. Когда дождливым зимним утром он принял миланского посла Альберико Малетту в своей спальне после молитвы, стоя на коленях перед камином, он пощупал свой плащ, чтобы проверить, насколько он сырой. Альберико показал королю свою шапку с шерстяной подкладкой, и "он был очень впечатлен и сказал, что мы, ломбардцы, эксперты во всем".

Чуть позже он объяснил своему собеседнику, что ему было бы стыдно поддевать под мантию меховую накидку и что он прекрасно понимает, что герцог Миланский ее не носит. Тогда Альберико заверил короля, что герцог Милана зимой одевается почти так же легко, как и летом. Людовик согласился, добавив, что такова привычка воинов; после чего, как сообщает Малетта, "он настоял, чтобы я прикоснулся к нему, чтобы я увидел, что на нем лишь тонкое атласное одеяние, подложенное очень тонкой хлопковой тканью".

Король ожидал, что его народ будет соответствовать его представлениям об одежде. Однажды перед ним появился элегантный рыцарь в великолепном бархатном дублете и спросил, кто он такой:

Сир, он один из ваших оруженосцев, — был ответ. В Пасху, о Господи! Не он не мой, — ответил Людовик, — я отрекаюсь от него, и моим он никогда не будет. Он одет в шелка, он красивее меня!

И, без лишних слов, король приказал исключить этого дворянина из армии, заявив, что не желает видеть рядом с собой таких напыщенных ослов.

Если Людовик презирал кокетство и королевские милости, то было одно благородное искусство, в котором он мог по праву считать себя мастером — охота. "Вы знаете, что я люблю охотиться и много об этом знаю", — однажды напомнил он Малетте. Он особенно гордился своей коллекцией лошадей, собак и птиц, которую постоянно стремился пополнить новыми, более красивыми и редкими экземплярами. Предупрежденный своим послом, что Людовик будет рад получить в подарок собак определенной породы, "с большими головами и длинными ушами", герцог Миланский прислал ему целую свору. Должно быть, он не понимал, что имеет дело со знатоком, так как после вежливой похвалы полученного подарка Людовик сказал Альберико, что в следующий раз, вместо того чтобы дарить ему столько собак, пусть герцог лучше пришлет ему "пару или две, идеальных во всех отношениях".

Иногда король наслаждался жизнью, которую сегодня мы бы назвали буржуазной. Когда он останавливался на несколько дней в Париже, ему нравилось обедать в доме какого-нибудь королевского чиновника или торговца, принадлежащего к буржуазной аристократии, где он знал, как найти, помимо хорошей еды, хорошеньких женщин, с которыми можно пошутить, выпивая большие бокалы вина. Находился ли он среди близких людей или в компании незнакомцев, он всегда был в движении, расспрашивал посетителя о различиях между сельской местностью Ломбардии и Франции, обсуждал с Малеттой великие проблемы итальянской истории или политики, говорил о том или ином аспекте охоты, насмехался, иногда