— Но она же помогла! — возразила Мэдлин.

— Не обижайся, — медленно сказал Пит, — но это мог быть план. В борьбе часто жертвуют малым, чтобы получить большее.

— Что большее? — не поняла Мэдлин.

— Возможно, враг пожертвовал нами — кучкой ремесленников, чтобы получить всю Визидарию. Это называется стратегия, Мэд, — качнул головой Питер.

— Но, но… — Мэдлин не нашла, что возразить.

А потом она вдруг расцвела и добавила:

— Но вы можете спросить у неё сами. И убедиться в том, что Алаун не желает нам зла.

— Как? — вступил в разговор Итиро.

Мэд торопливо раскрыла сумочку и, порывшись в ней, достала пудреницу. Это была круглая плоская коробочка — зеркальце с крышечкой.

— Вот, — раскрыла она его и показаларемесленником, — это дала мне Алаун. У неё такая же пудреница. Через эти зеркала мы можем видеть друг друга и разговаривать.

— Час от часу не легче! — высказался Марио, которому тоже, видимо, не нравилась вся эта история. — Враг ещё и следит за нами. С твоей же помощью!

— А почему в зеркале ничего не видно? — спросила Янмей, заглядывая в черноту, отражавшуюся в серебряной глади.

— Зеркала работают только, когда оба открыты, — объяснила Мэд. В него надо постучать. Своё зеркало Алаун держит в кармашке. Когда я стучу, она чувствует вибрацию. И если она свободна и далеко от Хьюго, то всегда отвечает.

Мэдлин аккуратно постучала пальчиком по чёрному зеркалу. По стеклу забегали блики, а потом ремесленники увидели в отражении девушку невероятной красоты.

— Как же я рада, Мэд, — сказала она, — что ты освободилась и можешь со мной поговорить. У меня для тебя новости…

— Алаун, постой, — перебила её Мэд, — я не одна. Мне пришлось всё рассказать остальным.

Зеркало резко потемнело — на той стороне моментально захлопнули крышечку.

— Ну, вот и всё, — кивнул Марио, — теперь всё понятно.

— Да что тебе понятно? Девушка просто испугалась, — вдруг поддержала подругу Бёрнис. — Вы видели вокруг этой Алаун белое свечение? Она — хорошая.

— Я не видел, — качнул головой Леонар, — скорее всего, это просто свет, который бил из-за её спины. Но выводов скоропалительных я бы тоже не делал. С Алаун надо пообщаться. Она может быть опасна.

— Знаете, мы как-то говорили с Алаун, что делать, если наша тайна раскроется, и вы обо всём узнаете. И тогда она сказала, что будет нам помогать, если вы ей поверите и возьмёте в свою команду. Но попросила, чтобы тогда я отдала это зеркало Тафари. Видимо, как самому главному ремесленнику. На, держи, — протянула Мэдлин плоскую коробочку Следопыту.

В этот момент зеркальце завибрировало. И Тафари раскрыл его.

— Извините, — сказала в отражении Алаун, — Я испугалась. Всё это было очень неожиданно для меня.

— Ага! Не ожидали от нас такого? Значит, мы больше не отражаемся в Глазе дракона? — схватив руку Тафари, хищно пророкотал Стурла, заглядывая в зеркальце.

— Нет, не отражаетесь, — покачала головой Алаун, — защитная стена скрывает вас. Глаз теперь мутный. И это здорово, потому что Хьюго ничего нового про вас не знает.

Она помолчала. А потом добавила:

— А вы знаете, что защитная стена тает?

Тафари хотел ей ответить, но его опять опередил Стурла:

— Мы то знаем, — язвительно сказал он. — А вот вы откуда знаете?

— Нам об этом сообщил профессор… Профессор Джейкоб. И его помощник Тим. И Малыш, и ещё другие… У Хьюго в лаборатории много умных консунтов. Они издавна следят за стеной тумана. И заметили, что она постепенно уменьшается. Профессор вычислил, что стена разрушится где-то через месяц. С людской стороны, а потом будет таять уже в сторону Визидарии. Пока не исчезнет совсем…Они готовят новую битву. Тафари, — обратилась она к Следопыту, — поверьте мне. Я бы хотела вам помочь.

— Хорошо, — нахмурился Тафари, — сейчас мы распрощаемся с вами, Алаун. Но если вы хотите оказать помощь, то мы будем только рады. У нас тяжёлые времена. До свидания.

Он захлопнул крышку. И окинул взглядом остальных.

— Надо во всём этом разобраться, но мне Алаун тоже кажется честной. Тем более, если бы не она, мы, действительно, погибли бы, не добравшись до Визидарии. И ещё. Завтра мы разделимся на группы: Стурла, Итиро, Питер и я идём в башню Силы на разведку. Остальные останутся в Мастерских и продолжат изучать документы. А сейчас всем нам надо поесть и отдохнуть.

За разговорами ремесленники гурьбой вышли на улицу. И тут же наткнулись на Носика. Он держал в руках обрывок верёвки и, вглядываясь в гущу большого дерева, с кем-то разговаривал.

— Ну, иди же сюда, — жалобно обращался он к кому-то невидимому.

— Носик, старина, что ты здесь делаешь? — спросил его Стурла.

— Эх-х-х, братцы, — вздохнул Носик, — та чёрная летающая кобыла то оказалась какой-то бешенной. Сначала вела себя тихо, а потом сорвалась с привязи да как вспрыгнула на дерево… дурёха. И как её оттуда выманить?

Из густой листвы над ними раздалось тихое ржание.

— Кажется, она просто напугана, — сказал Леонар.

Он подошёл к дереву ближе. Вытащил из кармана печенье, задрал голову и, похлопывая по стволу, тихо позвал, растягивая гласные: «А-ан-си-о, а-анси-и-и-о-о».

— Я читал об этих лошадях в одной визидарской книге, — объяснил Леонар свои действия остальным, — их подзывали именно так. Ансио. Анси-о-о-о…

Сначала с дерева посыпались мелкие ветки с листьями, а потом к ним легко спрыгнула чёрная лошадка с белой головой. Она осторожно, одними губами, взяла с ладони Леонара печенье, а он ласково потрепал её за гриву.

— Хорошо, что я взял с собой перекус, — улыбнулся Леонар, — вот он и пригодился.

А потом он обратился к Носику:

— Можно я возьму её себе? Может быть, я приручу эту породу заново?

— Забирай, — облегчённо выдохнул Носик, — я с ней намучился.

Леонар взял лошадь за обрывок верёвки и потянул к конюшням. Остальные отправились в «Жёлтый головастель».

После ужина Тафари утащил в свою комнату большую кружку хиларитаты, и это означало, что спать он не собирается. Но, как оказалось, выспаться опять было не дано не ему одному. Лишь Часовая дама, пройдя по кругу, возвестила о полночи, во входной колокольчик позвонили.

Следопыт, общавшийся в это время с Алаун, которая рассказывала ему о работах команды Хьюго, с досадой оторвался от беседы и выглянул в окно. У двери никого не было. Тишина и покой. Только корявые ветви священного дуба, подсвеченные полной луной, исчертили дорогу длинными тенями. Прислушиваясь, Тафари, подождал, потом вернулся к столу и, глядя в зеркальце, сказал Алаун:

— Наверное, это ветер.

Но звонок повторился. Снова и снова.

Из окон высунулись все визидары, чьи спальни выходили на эту сторону. Они непонимающе крутили головами и