– В этом нет никакой беды, сударыня, – ответил тот спокойно, вдруг припомнив кое-что из прошлого. Подобное с ним теперь случалось нередко. Последние несколько месяцев воспоминания приходили все чаще и чаще, а за ними шествовал страх. Сыщик мог вспомнить только свои поступки, но не их причины, и ему совершенно не нравился тот человек, который открывался ему в собственном прошлом.

Сегодняшнее воспоминание было резким и ясным. И все же каким-то далеким… Все происходило, пожалуй, давным-давно. Картина, возникшая в его уме, была полна солнечного света, но при всей своей ясности таяла во мгле времени. Он был куда моложе и только что приступил к работе с подобающим новичку рвением и желанием учиться. Непосредственным начальником Уильяма был Сэмюэль Ранкорн, в этом нельзя было усомниться. Монк знал это, как знают во сне: без видимых свидетельств, но так, что сомневаться не приходится. Он видел тогдашнего Ранкорна так же отчетливо, как и эту молодую женщину, сейчас сидевшую напротив него в вагоне, с грохотом мчащемся к городу мимо сельских домов. Ранкорн… узкое лицо, глубоко посаженные глаза…

Тогда он был симпатичным: длинный хрящеватый нос, высокий лоб, широкий рот… Но даже если это всего лишь казалось Монку, смесь гнева и вины в глазах портила это лицо.

Но что же случилось в последующие годы? Сколь многое было делом его собственных рук? Эта мысль вновь и вновь возвращалась к сыщику. Глупо… Ему не в чем винить себя: каким бы ни стал Сэмюэль, причиной тому послужили его собственные поступки и собственные решения.

Но почему вернулось именно это воспоминание?.. Это был маленький отрывок путешествия в поезде. Рядом был Ранкорн… тогда еще инспектор. Монк же служил констеблем под его руководством.

Они выехали на окраины Байсуотера, уже недалеко от Юстон-роуд, от его дома. Как здорово будет выбраться из этого душного и тесного купе, пройтись по свежему воздуху! Впрочем, лондонскую Фицрой-стрит нельзя сравнить с загородной Бостон-лейн, овеваемой дуновением, прилетевшим с пшеничных полей.

Детектив вспомнил свое давнишнее разочарование. Все ответы явно вели не туда… Кто-то лгал, но кто же? Расследование затянулось, однако они так ничего и не узнали: не хватало свидетельства, позволявшего установить общую картину.

Но сегодня был только первый день работы над новым делом. И Пруденс Бэрримор погибла только вчера. А воспоминание о совместной работе с Ранкорном пришло из прошлого. Сколько же лет – десять, пятнадцать? – миновало с тех пор? Сэмюэль был тогда другим… более уверенным в себе и не столь заносчивым; он не прибегал тогда к своей власти, чтобы настоять на собственной правоте. Что же случилось с ним в последние годы, что разрушило его веру в себя, подорвав внутренние устои его личности?

Знал ли прежний Монк, что это было? Знал ли он это перед несчастным случаем? Не так ли родилась ненависть Ранкорна? Видимо, осознавая его ранимость, Уильям для чего-то воспользовался ею…

Поезд шел уже через Паддингтон. Скоро и дом. Сыщику хотелось поскорее выйти.

Он вновь закрыл глаза. Жара в купе и ритмичный, непрестанный стук колес на стыках рельсов усыпляли его.

Над тем делом работал еще один констебль, худощавый молодой человек с темными волосами, спускавшимися низко на лоб. Яркое воспоминание о нем оставляло и неприятное чувство, но Монк не помнил, чем оно было вызвано. Он постарался было справиться с отказавшей памятью, но в голову ему больше ничего так и не пришло. Неужели тот полисмен умер? Откуда же неприязнь, отложившаяся в его памяти?

Ранкорн был другим. Быстрый Уильям удостаивал его лишь презрением. Нет, начальник его не был глуп. Он всегда задавал проницательные вопросы и облекал их в понятные фразы… умел здраво рассудить и взвесить ответы. Он не был доверчив. Так почему же на него щерит зубы подсознание Монка?

Детектив не помнил и самой сути того дела, которое они вместе расследовали. Бесспорно, оно было важным, в этом сомневаться не приходилось. Суперинтендант каждый день интересовался ходом расследования. А пресса требовала, чтобы преступника поймали и повесили. Но что натворил тот негодяй?

И сумела ли тогда полиция добиться успеха?

Вздрогнув, сыщик выпрямился. Поезд подъехал к Юстон-роуд, и ему надо было поторопиться, чтобы не проехать свою остановку. Наступая пассажирам на ноги и поспешно извиняясь за неловкость, Монк вскочил с места и направился к выходу.

Оставалось забыть о прошлом и обратиться мыслями к убийству Пруденс Бэрримор. Калландре докладывать пока было нечего, разве что она сама могла сообщить ему нечто полезное, хотя, пожалуй, и для этого было рановато. Пусть пройдет день-другой, тогда, быть может, Уильям и сам найдет для нее какие-нибудь новости.

Детектив отправился вдоль платформы, протискиваясь между людьми. Он врезался в носильщика и едва не споткнулся о кипу газет. Чтобы узнать, каким человеком была мисс Бэрримор, лучше действовать по порядку. Он уже повстречался с ее родителями, женихом, пусть и отвергнутым, и соперницей. В свой черед он расспросит и ее начальников, однако они числились среди подозреваемых или, во всяком случае, могли оказаться таковыми. Теперь следует перейти к следующему этапу ее карьеры и поговорить с теми, кто знал Пруденс по Крыму, но только не с Эстер. Уильям обогнул двух мужчин и женщину, пытавшихся справиться со шляпной коробкой.

А как насчет самой Флоренс Найтингейл? Ей-то, конечно, многое известно о ее сотрудницах? Но согласится ли она встретиться с Монком? Ведь теперь ее с восхищением принимают во всем городе, и проявления общественной симпатии к ней уступают лишь традиционной привязанности к королеве!

И все же следовало попытаться с нею переговорить – завтра же. Пусть мисс Найтингейл несравненно более знаменита и значительна, чем Эстер, но она просто не может обладать более упрямым норовом или едким языком!

Подсознательно Уильям ускорил свой шаг. Неплохая мысль. Он улыбнулся пожилой женщине, ответившей ему яростным взглядом.

Флоренс Найтингейл оказалась ниже ростом и тоньше, чем он ожидал. У нее были каштановые волосы и правильные черты лица – с виду ничего интересного. Лишь ее пристальный взгляд из-под ровных бровей пронзал собеседника, словно она заглядывала прямо в его разум, и не из интереса, а просто требуя, чтобы он отвечал ей с не меньшей откровенностью. Монк подумал, что попусту тратить время такой женщины весьма опасно.

Мисс Найтингейл приняла его в комнате, похожей на кабинет, скудно меблированной и строго функциональной. Детектив без труда сумел пробиться к ней на прием, однако только после того, как объяснил цель своего визита. Было очевидно, что она весьма занята и рассталась с делом лишь ради беседы с ним.

– Добрый день, мистер Монк, – проговорила Флоренс сильным чистым голосом. – Итак, вы явились по поводу смерти одной из моих медсестер. Я узнала об этом с крайним прискорбием. Чего же вы хотите от меня?

Уильям не осмелился бы начать с длинного предисловия, даже если бы сперва намеревался это сделать.

– Она была убита, сударыня, во время работы в Королевском госпитале. Звали ее Пруденс Бэрримор, – сказал он, и боль тенью скользнула по спокойному лицу его собеседницы. Сыщик восхитился ею еще больше. – Я расследую ее убийство, – продолжил он, – но не совместно с полицией, а по желанию одной из подруг убитой.