– Где твой адвокат? – спросил Скофилд.

– Он берет почасовую оплату, да мне он и не нужен. Я знаю, как сослаться на Пятую поправку, если будет нужда.

– Справедливо, – заметил Скофилд.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Маккарти. – Кока-колы, кофе?

Васкес рассмеялся:

– А кто сегодня изображает плохого полицейского?

Маккарти усмехнулся:

– Нет плохих полицейских, Бобби. И потом, разве нам тебя обмануть? Ты ведь все трюки знаешь.

– Я не хочу пить, – сказал Васкес и посмотрел на руку. – Вы все еще не сказали мне, чья она.

– Это правая рука доктора Винсента Кардони, – сказал Маккарти, внимательно наблюдая за его реакцией. – Мы нашли ее в подвале в доме в округе Милтон.

– Шутите?

Маккарти показалось, что изумление Васкеса было искренним.

– Доктор Смерть собственной персоной, – добавил Скофилд. – Отпечатки совпадают.

– А где все остальное?

– Не знаем.

– Какая несправедливость.

– Я называю это хладнокровным убийством, – ответил Скофилд. – Мы здесь руководствуемся законом, Бобби. Вина определяется судом. Ну ты помнишь, жюри присяжных и все такое.

– Вы думаете, что это моя работа? – спросил Васкес, показывая на сосуд с его ужасным содержимым.

– Ты среди подозреваемых, – ответил Маккарти.

– Не откажите в любезности просветить меня, на каких таких основаниях? – спросил Васкес, наклоняясь вперед. Он старался выглядеть крутым, но Маккарти заметил, как напряглись его шея и плечи.

– Ты ведь зуб имеешь на Кардони и выбросил в помойку свою карьеру, чтобы достать его. Затем Прочаска положил тебя на обе лопатки, и Кардони пошел гулять на свободу.

– И что? Я собираюсь убивать каждого, кого мне не удалось прищучить?

– Ты так сильно хотел до него добраться, что ворвался в его дом и лгал под присягой.

Васкес опустил глаза.

– Мне ничуть не жаль, что Кардони мертв, и мне не жаль, что его разрезали на куски. Я надеюсь, что этот сукин сын мучился. Но я бы так не смог, Шон. Только не пытки.

– Где ты был в четверг ночью и в пятницу утром? – спросил Скофилд.

– Дома, один. И нет никого, кто бы мог это подтвердить. Да, я мог бы поехать к горному домику, убить Кардони и вернуться, и никто бы этого не заметил.

Маккарти внимательно присматривался к Васкесу. У него были средства, мотив и возможность, точно как говорят в детективах, но стал бы Васкес из мести отпиливать человеку руку? Тут Маккарти сомневался. И если они не смогут принять решение, то окажутся там же, где начинали, с подозреваемыми, но без оснований для ареста. Арт Прочаска отрицал, что убил хирурга, у него даже было алиби. Адвокат Прочаски прислал им список из пяти свидетелей, которые готовы под присягой показать, что играли с ним в покер с шести вечера в четверг до четырех утра в пятницу. Беда была в том, что все эти свидетели работали на Мартина Брича.

– Следующий вопрос? – спросил Васкес.

– Пока больше нет вопросов, – ответил Скофилд.

– Тогда разрешите мне задать вам один вопрос. Почему вы все так уверены, что Кардони мертв?

Маккарти склонил голову набок, а Скофилд и Миллс переглянулись.

Васкес присмотрелся к руке.

– Вы ведь подали ходатайство об отмене решения об изъятии, верно, Фред?

Скофилд кивнул.

– Каковы шансы, что судья Броди удовлетворит ходатайство и отменит решение?

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Если вы выиграете, Кардони снова окажется в тюрьме. Каковы ваши шансы в суде?

– Если мне удастся добраться до суда, с теми показаниями, что нашли в доме в горах и доме в Портленде, я добьюсь для него вышки.

Васкес кивнул:

– Ходят слухи, что Мартин Брич заказал Кардони, поскольку он считает, что Кардони был напарником Клиффорда и надул его при сделке в аэропорте.

– Мы эти слухи слышали. К чему ты ведешь?

– Может ли врач ампутировать свою собственную руку? – спросил Васкес.

– Что? – вскричал Миллс.

– Ты полагаешь, что Кардони сам отрезал себе руку? – в ту же секунду спросил Маккарти.

– Его заказал самый крутой и безжалостный сукин сын, с каким мне только приходилось иметь дело. Если он уйдет от бандитов Брича, ему грозит вышка. Полиция и Брич перестанут искать Кардони только в одном случае – если увидят его мертвым.

– Курам на смех, – сказал Миллс.

– В самом деле, шериф? – Васкес помолчал и снова взглянул на руку. – Есть звери, которые отгрызают свою собственную лапу, если она попала в капкан. Подумайте об этом.

восемь часов в ветреный вечер пятницы Аманда Джаффе припарковала машину на пустой улице напротив здания суда округа Малтнома, показала свою адвокатскую карточку охраннику и на лифте поднялась на третий этаж. Два недели назад присяжным понадобился всего час, чтобы признать Тимоти Дулинга виновным в ужасном преступлении. Те же самые присяжные заседали уже два с половиной дня, чтобы решить, будет Дулинг жить или должен будет умереть? Скоро она узнает.

За те пять лет, что Аманда проработала в отцовской фирме, здание суда округа стало ее вторым домом. В дневное время его коридоры и судебные залы становились свидетелями человеческих трагедий. Иногда здесь разыгрывались и комедии. Поздним вечером Аманда слышала в полной тишине цокот своих каблуков по мраморному полу.

Когда она подошла к залу судьи Кэмпбелл, она вспомнила толпы репортеров, заполнивших здание суда в округе Милтон, когда слушалось дело «Штат против Кардони», ее первое дело, связанное с высшей мерой наказания. Печально, но факт: преступления, требующие вышки, стали настолько привычным делом, что дело Дулинга привлекло только репортера из «Орегониан».

Это был не первый случай, когда Аманда вспоминала о Винсенте Кардони за четыре года, прошедших после его таинственного исчезновения. После этого дела она действительно задумалась, хочет ли заниматься уголовными делами. Сейчас ей удалось потянуть пару месяцев, выиграть сфабрикованное дело об изнасиловании и освободить нищего студента-отличника, который сейчас учится в замечательном колледже, вместо того чтобы гнить за решеткой за преступление, которого не совершал. Это дело убедило Аманду, что она может сделать много хорошего как адвокат. Она также поняла, что не все обвиняемые похожи на свихнувшегося хирурга, хотя ее последний клиент недалеко от него ушел.

Аманда задержалась у двери зала суда, чтобы понаблюдать за Тимоти Дулингом через стекло. Он сидел на своем стуле за столом защиты в наручниках и под охраной. Казалось просто абсурдным, что кто-нибудь может пострадать от этого хлюпика, едва вышедшего из подросткового возраста и весившего не более ста сорока фунтов. Но Аманда знала, что у охранников есть все основания, чтобы не сводить с него глаз. Хрупкость, белокурые локоны и очаровательная улыбка Дулинга не вводили ее в заблуждение, как случилось с молодой девушкой, которую он убил. Ей хотелось думать, что Тим не причинил бы ей вреда, даже если бы у него была такая возможность, но Аманда хорошо понимала, что скорее всего выдает желаемое за действительное. Отчеты психиатров и биография, которую составил Герб Кросс, ясно говорили о том, что Дулинг был человеком с изломанной судьбой, что привести его быстро в нормальное состояние не представлялось возможным. С раннего детства мамаша-алкоголичка била его. Когда Тим чуть подрос, один из дружков мамаши изнасиловал его. Затем она его бросила, и парнишку помещали в одну приемную семью за другой, где он также становился жертвой насилия и сексуальных домогательств. Разумеется, это его не оправдывает, но объясняет, почему Тим стал таким монстром. Ни один разумный человек не стал бы спорить, что Дулинга следует поместить за решетку, но Аманда полагала, что ему должен быть предоставлен шанс. Против ее точки зрения имелись серьезные аргументы. Прокурор Майк Грин использовал все.