– Угу, к нашим. От наших теперь все открестятся. Представят штурм как столкновение отрядов сепаратистов или еще чего-нибудь для Запада придумают.

– И что делать будем?

Скараба высунулся из окна и крикнул боевику, сидевшему в кузове:

– Иван! У кого остались «Мухи»?

– У Грицко да Андрея.

– Пулемет?

– У Василя, но всего с одной коробкой.

– Стоп! – приказал Скараба и выпрыгнул из «Урала». – Грицко, Андрей, Василь, к машине!

Боевики тут же спрыгнули на землю, имея при себе два гранатомета РПГ-18 и пулемет ПК.

Скараба указал на приближающийся автобус и спросил:

– Видите «ЛАЗ»?

– Это с крестом? – спросил Грицко.

– Да! Минут через пять он будет напротив нас. Приказ – расстрелять его!

– Но это вроде как санитарный автобус, – сказал Василь.

– Санитарный, с медиками. Они едут помогать тем, кто наших хлопцев убивал да калечил. Это такие же сепаратисты, жуки колорадские. Но хватит базарить. К бою!

Грицко и Андрей сняли гранатометы, открыли задние крышки, развернули трубы. Автоматически открылись передние крышки, предохранительные стойки с диоптрами и мушками поднялись в вертикальное положение. Стрелки взвели ударные механизмы и доложили о готовности. Рядом с ними на земле устроился Василь, установил пулемет на грунт и передернул затворную раму.

Автобус подошел к изгибу напротив грузовиков, стоявших в поле.

Скараба приказал:

– Огонь!

К автобусу метнулись две молнии. Взрывы грохнули внутри салона, сорвали крышу, деформировали стойки окон. Вспыхнувший автобус слетел в кювет и перевернулся. В поле выскочили всего два человека, охваченные огнем. Василь расстрелял их из пулемета.

– Готово, – проговорил он, поднимаясь. – Делов-то!

– В машину!

Грузовик подъехал к горевшему автобусу. На шоссе лежала девушка лет восемнадцати, обгоревшая с ног до груди. Странно, но ее красивое лицо не пострадало. Лишь в открытых глазах навсегда застыло недоумение, смешанное с болью.

– Медсестра, видать, – проговорил водитель. – Симпатичная сучка.

– Была. – Скараба достал телефон, нашел номер Лютого, нажал кнопку вызова.

Сотник ответил вопросом:

– Где вы, черт бы вас побрал?

– Заплутали малость, Влас, да на шоссе встретились с санитарным автобусом.

– И что?

– Как что? Подорвали его к чертовой матери.

– Зачем вы уничтожили автобус?

– Так он вез медиков в Зареченск, оказывать помощь москалям.

– Тебе это обгоревшие трупы сказали?

– Нет, но куда же еще он мог ехать?

– Где это произошло?

Скараба осмотрелся.

– Тут недалеко через дорогу линия электропередачи проходит.

– Вижу дым. Еду к вам. Всех держать в кузовах.

«Ниссан» подскочил к месту трагедии через несколько минут. Лютый осмотрел обгоревший остов автобуса, скрюченные тела водителя и пассажиров.

Сотник взглянул на лицо девушки, лежавшей на асфальте, повернулся к Скарабе и выкрикнул:

– Придурок! Надо было пропустить автобус.

– Ты не особо язык-то распускай, Влас. Я тебе не зачуханный срочник.

– На автобусе были какие-нибудь опознавательные знаки?

– Красный крест.

– Отлично. Валим отсюда быстрей, и предупреди всех, что никакого автобуса мы не встречали, так как в основном двигались по проселочным дорогам, понял?

– Понял!

– По местам! Вперед!

Колонна уже из трех машин пошла к столице. Сзади остались догорать трупы врачей и девчонок из медицинского колледжа, спешивших на помощь таким же, как Лютый, Скараба и их подельники. Они хотели выполнить свой долг, все были добровольцами. Никто не заставлял их ехать к Зареченску, сами вызвались. Вот и получили благодарность.

Лютый достал телефон, но не спешил воспользоваться им.

Бровчук спросил:

– Надо начальству звонить?

– Да. А что сказать?

– То, о чем говорили. Вали все на нацгвардию и урода Городича, не обеспечившего подчинение бригады. Иначе не отмазаться.

Лютый нажал кнопку вызова и тут же услышал знакомый голос:

– Жив?

– Жив!

– Лучше бы ты сдох в Зареченске.

– Но обстановка там…

Микович оборвал сотника:

– Да мне плевать, что и как сложилось в Зареченске. Главное в том, что сделали вас экстремисты как пацанов малолетних.

– Во всем виноват Городич…

– Без фамилий, недоумок! У тебя остались люди?

– Да.

– Много?

– Половина сотни будет.

– Жду тебя на прежнем месте. Ты понял? Твоим уродам ехать не домой, а в лагерь!

– Понял.

– Ну а мы у кафе поговорим. С тобой кто едет?

– Мирон, Тарас и Олесь.

– Им из машины не выходить, внедорожник загнать за здание. Ты в форме?

– Так точно!

– Тогда тоже жди за зданием, не рисуйся перед кафе. Как понял, Лютый?

– Понял.

Высокопоставленный чиновник временного правительства выключил телефон.

Боевики, слышавшие разговор, переглянулись.

Безобраз проговорил:

– А чего начальник нас за кафе загоняет? Или решил выслать туда ликвидаторов, чтобы по-тихому мочканули нас? За кафе как раз удобно.

Лютый повернулся к нему:

– Если Микович хотел бы нас завалить, то не назначил бы встречу, а приказал бы двигать в Гольно. На первом же посту дорожной милиции нашу тачку расстреляли бы. Или завалили бы всех по одному, ночью. А у кафе или за ним незаметно убрать нас не получится. Значит, поживем еще.

– Но бабки точно накрылись. А какая жизнь без них?

– Радуйся, если жив останешься. Бабки ему подавай! Старые запасы достанешь, если что. Только чую, что не понадобятся нам деньги.

– Как бы сами должны не остались, – проговорил Бровчук.

– Вот это верно. – Сотник согласно кивнул. – Долг отрабатывать надо. Но посмотрим. Главное, я доложился. Пока доедем до места, пройдет время, глядишь, Микович и успокоится. – Лютый достал очередную сигарету, прикурил и задумался.

Не доезжая кафе, он приказал остановить колонну, подозвал к себе заместителя и сказал: