Он отключился, а я еще раз внимательно огляделась по сторонам.

«Японцы верны себе, – подумала я и улыбнулась. – На работе он наверняка деловой и серьезный. А когда возвращается сюда, то грезит о прекрасной мадам Баттерфляй. Надо бы попросить госпожу Цутиду, чтобы рассказала мне об известных гейшах».

Я вернулась в спальню и накинула халат. Потом занялась разборкой вещей. Настроение отчего-то резко упало. Я вновь вспомнила моего любимого. Перед внутренним взором появлялись картины нашей жизни с Петром здесь, в Японии. Только мы тогда поселились в городе Наха, столице префектуры Окинава. Как же я была тогда счастлива! Дни казались сияющими и беззаботными. Мой любимый был рядом, и я жила, окутанная его нежностью и страстью, и ничего не замечала вокруг. И как же нереально страшен был конец! Я вновь увидела перекошенное мукой лицо Петра и побелевшую руку, судорожно вцепившуюся в рукоятку кинжала, лезвие которого входило в его живот. И это резкое движение наискосок.

Я закрыла глаза и неожиданно расплакалась. Воспоминания нахлынули и были такими яркими, словно это произошло вчера. А ведь прошло уже два года с того горестного дня. Но моя любовь не умерла. Она постоянно пряталась на самом дне души, словно бесценное сокровище, о котором знала я одна. «Ты сильная и помни, что любовь есть и на небе», – написал мне Петр перед смертью. И я чувствовала, что где бы он ни находился сейчас, он любит меня и знает о моем чувстве. Это было выше моего понимания. Это было на уровне интуиции. Но связь между нами продолжала существовать.

Из черной записной книжки с изображением красного дракона на обложке:

«Сердце должно быть абсолютно чистым, без пыли, и пейзаж тогда возникает из самых глубин его».

Ван Ю

«Никто еще не представал передо мной в своем одиночестве, свободе и неповторимости. Уже лет десять я тщетно жду такого человека. Я говорю вам: нет будд, нет священных книг. Что вы ищете в доме своего соседа? Слепцы! Вы пытаетесь пришить себе вторую голову. Чего вам не хватает в себе?.. Существует некий истинный человек без титула, что скрывается за вашей бледной плотью. Он все время входит и выходит через ваши органы чувств, те, кто не нашел его в себе, смотрите лучше!»

Линь-цзы

«Когда ты встал на Путь, ты уже достиг Цели».

Буддийская мудрость

На следующее утро я первым делом позвонила госпоже Цутиде, и она непритворно обрадовалась.

– Татиана! Ты в Токио? Когда приехала? – засыпала она меня вопросами, явно забыв о пресловутой японской сдержанности.

– Вчера, – ответила я, невольно улыбаясь ее бурной реакции. – Как ваши дела?

– Все отлично. Дела идут, мой чайный дом процветает, – быстро рассказывала она.

Ее и до этого отличный английский стал словно еще лучше. Она говорила гладко, без запинок и точно подбирала слова.

– А как поживают девушки?

В прошлый мой приезд я несколько раз принимала участие в вечеринках вместе с ее гейшами Айямэ и Юрико.

– Все прекрасно, – довольно ответила она. – Но Айямэ вышла замуж за директора одного крупного банка и оставила профессию. У нее уже малыш.

– Как хорошо! Передавайте ей от меня привет!

– Обязательно! А твои дела как? Открыла свое дело? – спросила госпожа Цутида.

– О да! И в связи с этим мне хотелось бы с вами увидеться, – ответила я.

– Хорошо, – сказала она более деловым тоном. – Когда тебе удобно?

– Это когда вам удобно, Цутида-сан, – тут же поправила я ее.

– Сегодня, вторая половина дня, – ответила она.

Мы договорились, что я буду ждать ее в Гиндзе, возле универмага «Мицукоси» у большой статуи бронзового льва в три часа. А около семи со мной хотел встретиться господин Кобаяси. И решила, что приглашу его туда же.

– Место встречи изменить нельзя, – рассмеялась я и после разговора с госпожой Цутидой набрала его номер.

Бронзовый лев возле «Мицукоси» был для Гиндзы таким же традиционным местом встреч, как, скажем, для москвичей памятник А. С. Пушкину на Тверской.

Вначале трубку взяла Кихару.

– Татьяна Андреевна? – спросила она на русском.

– Привет, Кихару! – ответила я. – Папа дома?

– Момент, – сказала она, и я услышала, как она что-то крикнула на японском.

– Таня, что случилось? – почти тут же раздался немного испуганный голос господина Кобаяси.

– Здравствуйте, Кобаяси-сан! Все в порядке. Я сегодня встречаюсь с одной знакомой в Гиндзе.

– Значит, ты не сможешь составить мне компанию на вечер? – грустно спросил он.

– Вы же хотели около семи?

– Успеешь? – обрадовался он.

Я объяснила, где хочу встретиться, если это его устроит. Его все устраивало, и мы распрощались до вечера.

«До трех у меня масса времени, – подумала я. – Может, попытаться найти Антона?»

Он работал в районе Мегуро, где я раньше жила.

Надев тонкое льняное платье с кружевными вставками и удобные босоножки на невысоком каблуке, я зачесала волосы в высокий хвост и вышла на улицу. Несмотря на довольно раннее время, солнце уже палило. Я подняла лицо и, прищурившись, глянула в чистое небо без единого облачка.

«Надо бы шляпку купить или бумажный зонтик, а то так и солнечный удар недолго получить», – подумала я, медленно идя по улице меж спешащих людей.

Вначале я решила дойти пешком до метро «Камиясо», но свернула не туда и запуталась в переплетении улиц. К тому же мне не нравилось токийское метро. Народу в нем было всегда много. Специальные служащие помогали пассажирам активными толчками в спину занять местечко в переполненном вагоне. И мне это тоже не нравилось. Но такси в Токио было очень дорогим видом транспорта. Увидев свободную машину, я вздохнула и подняла руку. До района Мегуро было ехать прилично, но я решительно заняла место и назвала адрес. Водитель повернулся ко мне и осклабился, кивая.

Приехав, мы какое-то время кружили по улицам, потому что я забыла название ресторана. Водитель периодически притормаживал и сам выяснял у прохожих, где тут поблизости русский ресторан. Наконец меня осенило, и я попросила его спрашивать европейский отель «Шервуд». Его мы нашли довольно быстро. Расплатившись, я вышла из такси, решив, что дальше дойду пешком. Ресторан находился совсем недалеко.

Когда такси отъехало, я мельком глянула на отель, который совершенно не изменился за прошедшие два года, и быстро пошла прочь. Тяжелые воспоминания нахлынули с прежней силой, и я старалась заглушить их, чтобы не расплакаться. Именно в этом отеле я жила, когда после смерти Петра спешно покинула Наху. И именно тогда я решила стать гейшей. Я постаралась успокоиться, потому что не хотела, чтобы Антон, если он еще работал в ресторане, увидел меня в таком состоянии. Он всегда прекрасно ко мне относился, и нам было хорошо вдвоем. Я вспомнила наши походы по злачным местам и невольно улыбнулась. Антон был, что называется, парень без тормозов и отрывался на полную катушку.