Оказавшись на улице, задумалась, в какую сторону направиться. Удаляться от места встречи не очень хотелось. Я прошла немного и свернула в первый же попавшийся переулок. Глазея по сторонам, двигалась без всякой цели.

Вот навстречу идет толстая негритянка в необычайно широком и цветастом платье. Она тащит за руку упирающегося малыша, похожего на шоколадного пупса, и что-то громко и сердито говорит ему. Их быстро обгоняет поджарый японец в деловом костюме и с круглыми очками на носу. За ним идут две девушки, весело болтая и слизывая мороженое с палочек. Причем одна в очень открытом топике и невозможно коротких шортах, а вторая – в голубом кимоно. Но обе под одинаковыми бумажными гофрированными зонтиками.

Я заметила магазинчик, оформленный как маленькая пагода, и зашла в него. Это оказался магазин антиквариата. Продавец закивал, как только я появилась в двери.

– Коннитива! – вежливо поздоровалась я и приблизилась к витрине, на которой стояли многочисленные статуэтки нэцке.

– Hello! – ответил он, шустро вышел из-за прилавка и поклонился. – Что желает мадам? – продолжил он общаться на довольно хорошем английском.

– Сувенир, пока не знаю какой, – ответила я, обозревая маленькие фигурки.

– Простите, для кого выбираете? – поинтересовался он.

– Для подруги, молодой девушки, – сказала я. И задумчиво добавила: – Может, фарфоровую куколку?

– У меня все только старинное, – заметил он.

И тут мой взгляд упал на фигурку нэцке, покрытую позолотой.

– Вот эту, – сказала я.

– Прекрасный выбор, мадам! – непритворно восхитился продавец. – Это Дайкоку, один из семи богов счастья. Выполнен из слоновой кости, покрыт золочением и прорисовка тушью. Есть подпись мастера.

Он осторожно извлек фигурку и показал мельчайшие иероглифы.

– Сколько она стоит? – спросила я, беря нэцке и разглядывая пухлое улыбающееся лицо Дайкоку и его круглое тельце, сидящее на традиционном мешке с рисом.

– Пятьсот американских долларов, – ответил продавец и широко улыбнулся.

– Хорошо, – без колебаний согласилась я. – Я еще что-нибудь посмотрю.

– О, мадам! Мой магазин в вашем распоряжении!

И он снова начал кланяться.

Я перешла к полочке возле витрины с нэцке. Она была заполнена различными веерами. Я раскрыла сине-голубой очень простого рисунка в виде серебряных волн.

– Это для танца «Мурасаки», – сказал продавец.

«Я понятия не имею, что это за танец, – подумала я, – но он изумительно подойдет под мое голубое кимоно».

– Семьдесят американских, – ответил продавец на мой немой вопрос. – Двусторонняя роспись, авторская работа, семислойная бумага, бамбук, черный лак, серебрение, шестидесятые годы, винтажная вещь, – заученно добавил он.

– О’кей, – сказала я.

И вдруг увидела необычный веер красного цвета с ярко-желтым кругом посередине. Он был раскрыт и стоял на подставке.

– Что это? – спросила я, показывая рукой.

– Нет, мадам, – засмеялся продавец, – это вам не подходит.

– Почему? – удивилась я.

И так и увидела себя в любимом черном кимоно с золотыми веточками бамбука, поднимающимися от подола, и красным кругом солнца на спине.

– Это боевой веер самураев, – объяснил продавец и снял его с подставки.

Когда продавец повернул его ко мне обратной стороной, я увидела, что она желтая с красным кругом.

– Боевой? – переспросила я, беря веер.

Он показался неожиданно тяжелым, и тут я поняла, что его перекладины из металла, остро заточенного на концах, обращенных наружу.

– Конец эпохи Эдо, – продолжил продавец, – примерно 1870 год. Семислойная бумага-васи. Вообще-то такие веера, они называются «тессэн», служили сигнальными, поэтому такие яркие круги с двух сторон. Но при необходимости их часто пускали в ход как оружие.

Я сложила веер и пощупала острие сошедшихся концов.

«Н-да, – подумала я, – такой штукой и убить можно». И спросила:

– Сколько?

– Мадам, вещь старинная, ценная, – вздохнул продавец, словно ему было жаль расставаться с веером.

– Сколько? – улыбнулась я.

– Тысячу американских, – ответил он и после паузы добавил: – Но такому покупателю скину до девятисот. Мадам совсем не торгуется!

– О’кей, – ответила я, подавая ему веер и доставая деньги.

Продавец начал упаковывать мои приобретения.

– Знаете, – говорил он, аккуратно складывая веер в современную картонную коробочку, – сейчас даже есть редкий вид борьбы, который так и называется тессэн-дзюцу. Бойцы используют именно веера-тессэн, конечно, современной работы. Я как-то присутствовал на соревнованиях. Это очень красиво и выглядит завораживающе.

Я вышла из магазина довольная. И даже потраченная сумма денег не могла испортить моего настроения. Увидев телефон-автомат, я решила позвонить Митихиро. Разобравшись в карточной системе при помощи парня, который проходил мимо, я все-таки дозвонилась.

– Хай! – услышала я знакомый низкий голос и улыбнулась.

– Привет, Митихиро! – ответила я на английском.

– Кто это? – тут же перешел он на этот язык.

– Таня, – глупо ответила я.

Но он меня узнал. Явно смутившись, Митихиро начал расспрашивать.

– Знаешь, я сейчас встречаюсь с одним человеком и уже опаздываю, – быстро проговорила я. – Можешь завтра приехать ко мне?

– Да. А во сколько? – спросил он радостным голосом.

– Лучше во второй половине. С утра я учусь. Запиши телефон квартиры, где я сейчас живу.

Этот мир земной –

Отраженное в зеркале

Марево теней.

Есть, но не скажешь, что есть.

Нет, но не скажешь, что нет.

Минамото Санэтомо

Когда я подошла к бронзовому льву, господин Кобаяси уже ждал меня.

– А я подумал, что ты заблудилась, – сказал он, заглядывая мне в глаза.

– Нет, что вы! Я тут кое-что купила.

– Понятно! – улыбнулся он. – Когда женщина попадает в магазин, время странно изменяет свои величины.

– Именно! – рассмеялась я.

– Я хотел пригласить тебя на одно замечательное шоу, – сказал он, останавливая такси.

Мы уселись на заднее сиденье, и господин Кобаяси назвал незнакомый адрес.

«Интересно, куда он меня везет?» – подумала я, мельком глянув на его сухощавое лицо и улыбчивые глаза.