Лира мысленно возразила ей, что графика бывает очень красивой. Лире нравилась выразительность мышц, четкость костей и даже выцветшие надписи, слишком мелкие, чтобы их можно было разобрать, обозначающие разные анатомические детали. Однако она была донельзя разочарована. В иллюстрациях не нашлось ни тайного послания, ни волшебного ключа, отпирающего любые замки.

Зазвонил телефон. Шери встала.

– Конца и края этому нет, – проворчала она. – Я сейчас, через минуту вернусь.

Когда Шери ушла, другой кот, на сей раз серый, запрыгнул на стол. Лира машинально схватила одну из иллюстраций в рамке, чтобы кот на нее не наступил.

– Зачем ей животные в доме? – прошептал Семьдесят Второй.

Лира не могла ему ответить, ее и саму мучил такой же вопрос. Она нащупала выступ на задней стороне картинки и поспешно перевернула ее, ощутив прилив надежды.

Выяснилось, что холст прикрепили скобками к деревянной рамке. Но если с двух сторон скобки были на месте, то с двух других сторон их не хватало, и недостающие были заменены каплями клея, которые поблескивали на расстоянии примерно дюйма друг от друга. Некоторые из капель просочились наружу и застыли на дереве. Лира, как и другие реплики, тратила изрядное количество времени на поиски тайников, куда можно было бы спрятать свое скудное имущество.

Она моментально заподозрила, что в картинке, которую медсестра Эм отдала Шери, было что-то припрятано…

Медсестра Эм сказала Шери, что та может разобрать рамки. Наверное, она имела в виду, что Шери должна разломать рамки.

Телефон перестал звонить, а голос Шери, приглушенный стенами, был неразборчив – слышались лишь интонации. Должно быть, она прикрыла дверь. Лира торопливо, чтобы не успеть испугаться, подцепила край холста и дернула.

– Ты чего?! – зашипел Семьдесят Второй и схватил Лиру за руку.

– Медсестра Эм отдала Шери картинки перед смертью, – шепотом ответила Лира. – Думаю, внутри есть тайник.

Теперь ее разрывал страх, смешанный с надеждой, так что Лира запустила руку за холст. И почти сразу нащупала глянцевые листы.

Фотографии.

Семьдесят Второй изумленно наблюдал за тем, как Лира раскладывала их на столе. Снимков оказалось три, и на каждом была изображена медсестра Эм с высоким темноволосым мужчиной с бородой и недовольной физиономией. На одной фотографии медсестра Эм сидела у него на коленях, а он отвернулся от камеры. На другой она целовала его в щеку, а он пытался заслониться ладонью: вероятно, мужчина вообще не горел желанием фотографироваться. Но на последней его щелкнули безо всяких помех. Медсестра Эм и ее спутник стояли возле автострады. Позади них виднелась неровная гряда синеватых холмов. Медсестра Эм держала в руках соломенную шляпу и счастливо улыбалась.

Внезапно Лира стало сильно мутить. Что за странность?…

– Доктор Саперштейн, – процедил Семьдесят Второй, первым назвав имя мужчины.

Лира кивнула. Разумеется, на фотографиях был запечатлен доктор Саперштейн, о котором Лира всегда думала примерно так, как люди думают о Боге: для нее это было далекое и всемогущее существо, вокруг которого вращалась вселенная.

Лира уже не слышала голоса Шери. Но минуту спустя из другой комнаты раздался смех, и Лира поняла, что у них еще есть время.

– Скорее! – распорядилась она. – Помоги мне проверить остальные рамки.

Она перевернула вторую картину: холст с обратной стороны оказался также оторван от рамки, а потом подклеен. Однако в отличие от первой картины здесь все было проделано весьма аккуратно – практически незаметно. Семьдесят Второй подрезал холст ножом, едва не полоснув Лире по пальцам.

– Так быстрее, – заявил он и перегнулся через нее, чтобы отпороть задник у третьей картины.

Во втором тайнике они обнаружили лист бумаги, который на первый взгляд казался списком имен, и какой-то распечатанный документ. Но у Лиры уже не было ни секунды на то, чтобы его прочесть. И проверить, что спрятано за подкладкой третьей картины, она бы теперь точно не смогла – ведь уже раздался звук открываемой двери!

– Я позвоню тебе завтра, извини за невежливость, – донесся до Лиры голос Шери.

Шери хватит одного взгляда на развороченные рамки, чтобы все понять. Как же они выкрутятся? Надо бежать.

Лира с Семьдесят Вторым синхронно вскочили из-за стола и, стараясь двигаться как можно тише, кинулись к задней двери, которая выходила в маленький дворик.

Шери безуспешно старалась отвязаться от собеседника. Лира заметила ее, и застыла, взявшись за ручку двери.

– У меня гости, – говорила Шери. – Но я тебя выслушаю, обещаю…

И Шери вышла из зоны видимости, так и не подняв взгляда.

Лира распахнула дверь с проволочной сеткой и страдальчески скривилась, когда та скрипнула. Семьдесят Второй скользнул наружу, в мощенный камнем дворик. Кот, сидящий на столе, продолжал таращиться на Лиру, не моргая, – и она с ужасом подумала, что он сейчас разинет пасть и заорет.

Но кот промолчал.

Лира выскользнула следом за Семьдесят Вторым и прикрыла за собой дверь.

Лира почти ожидала, что Шери погонится за ними, и лишь через несколько кварталов решила, что они наконец-то в безопасности. Они нашли другой сквер – с грязными песочницами и ржавыми качелями (Лира не смогла бы объяснить, зачем они сделаны). Здесь росли высокие деревья, и поблизости никого не было.

Лира принялась изучать фотографии. Она видела мельком по телевизору в комнате отдыха медсестер кое-какие романтические сериалы и слышала, как персонал трепался про своих парней и девушек, жен и мужей. Она имела некоторое представление об этой сфере жизни. Но смотреть любовные шоу на экране – это одно, а обнаружить реальные доказательства – совсем другое!

Доктор Саперштейн поразил ее, и не как человек, а как если бы некое холодное каменное божество вдруг ожило. Правда, он не улыбался на фотографиях, зато щеголял в футболке, полосатых шортах и в бейсболке, словно был самым обычным человеком.

Хотя теперь он почему-то вызывал у Лиры еще больший испуг.

Ей вспомнились змеи, которые ползали по территории Хэвена. Иногда они сбрасывали длинные золотистые шкурки, ломкие, как сухие листья.

Медсестра Эм была едва узнаваема. Она выглядела такой беззаботной. Лира мысленно вернулась к своему последнему воспоминанию об Эм. В тот день она рыдала в объятиях доктора О’Доннел.

А потом медсестра Эм убила себя, только воспользовалась не ножом, как Пеппер, а веревкой.

Что же случилось?

Шери сказала, что перед смертью к медсестре Эм явились какие-то мужчины. Был ли среди них доктор Саперштейн? До этих фотографий Лира никогда не видела его одетым иначе, чем в белый халат.

Лира уткнулась носом в список. Семьдесят Второй придвинулся к ней. От него приятно пахло, как будто он потел мылом.