ревом мотора мне навстречу с проспекта вырулила знакомая розовая «мазда».

Интерлюдия 7

Интерлюдия 7

Снова повсюду загораются жуткие черные свечи, озаряя облезлые стены каземата зловещим багрянцем. И с пола доносятся страстные вопли и стоны сношающихся пар.

Короткий спасительный сон вновь оборачивается проклятым кошмаром.

Руки-ноги оказываются прикрученными к ножкам скамейки, так что невозможно шевельнуться в лежачем положении. И поднимающиеся с пола разгоряченные похотью свиньи (только что отдававшиеся друг другу в отвратительной оргии) начинают с четырех сторон поливать обнаженное беззащитное тело на скамье кровью из рассеченных ножами запястий.

Забитый в рот кляп позволяет лишь остервенело мычать и неистово метаться головой из стороны в сторону. Заботливо подложенная под голову мучителями подушка не дает возможности разбить затылок и отключиться от лютого трэша.

Когда тело густо залито свежей кровью, из дальнего угла выходит эта мерзота, и с похабной улыбкой тут же опускается сверху.

Соединившиеся молодые тела сотрясаются от частых фрикций. И уже на спину навалившегося партнера продолжает фонтанировать кровь из рассеченных запястий безумно хохочущих свидетелей отвратительного акта…

Осатанелое отвращение к происходящему ужасу выражается в бешенной неистовой истерике. И оковы кошмара рассыпаются от оглушительного вопля…

До контуженного пережитым стрессом сознания не сразу доходит, что кричал только что сам. Что рот давно уже избавлен от кляпа, и тело прикрыто одеждой. А руки-ноги хоть и по-прежнему связаны, но не прикручены намертво к ножкам скамьи.

Однако возвратившиеся воспоминания не многим лучше развеявшегося кошмара. Перед глазами вечным укором слабо шевелятся пальцы насильника, разгоняя по стянутым мохнатой веревкой в запястьях чужим рукам застоявшуюся за время сна кровь.

— С пробуждением, — доносится из угла каземата насмешливый голос тюремщицы. Какие-то остатки давно запекшейся крови этой жирной свиноты по-прежнему сохранились на неделю не мытом теле. — Неужто снова плохой сон. Ха-ха-ха!..

— Поздравляю, у тебя снова появилась надежда на спасение, — продолжила глумиться мерзкая толстуха, нагоготавшись. — Наш пропащий наконец-то соизволил вернуться домой. И переговоры с ним скоро продолжатся. Правда, супер известие?

— Да пошли вы все! — из охрипшей глотки, увы, вырывается лишь жалкий шелест.

— Знала, что те понравится. Ха-ха-ха… — безумно хочется сжать ладонями уши, чтобы не слышать этого опостылевшего смеха. Но связанными руками это сделать невозможно.

Глава 25

Глава 25

— Шаг в тень! — буркнул я под нос фразу-активатор и даже успел определиться с выбором наиболее предпочтительного варианта для бегства в теневой скрыт, пока лихо развернувшийся на узкой дороге спорткар со крипом тормозных дисков и дымом из-под колес припарковался в метре на обочине.

— Дамочка, давай только без глупостей, ладно! — бросила мне Лизавета, опустив тонированное стекло водительской двери. — Я здесь одна. И уж точно не для твоего ареста.

— Вы меня с кем-то спутали, — заблажил я в ответ голосом великанши, намеренно привлекая к разворачивающемуся цирку побольше свидетелей.

— Серьезно? — фыркнула артефактор. — По-твоему образ Серафимы — это удачная маскировка?

— Повторяю: вы, девушка, меня с нем-то…

— Короче, — перебила Елизавета, — ни спорить, ни уговаривать тебя я не уполномочена. Мне было поручено просто вернуть тебе тачку, с одеждой, эблюсом и прочей хранимой в его расширителе мелочевкой. Потому, давай без истерик. Я сейчас просто выйду из машины и отправляясь пешком восвояси. А ты садись на мое место и заканчивай с этой дурацкой клоунадой, — продолжая говорить, Елизавета запустила механизм подъема водительской двери, и на последней фразе ловко выскочила из не до конца распахнувшегося бокового проема.

Уж не знаю, что в этот роковой момент меня удержало от мгновенного переноса в теневое убежище. Вероятно, девушке таки удалось меня заболтать. Впрочем, кары за нерасторопность, вопреки опасениям, не последовало. Демонстративно подняв руки ладонями ко мне, как и обещала, Лиза бочком прошмыгнула в полушаге от иллюзорной массивной фигуры великанши. И обернулась лишь удалившись по тротуару на относительно безопасную дистанции в пять-шесть метров.

— Ключи от дома в бардачке, — продолжила наставлять меня артефактор, демонстративно не опуская поднятых рук. — Можешь спокойно возвращаться на квартиру и отдыхать. В ближайшие дни никто тебя не потревожит. Ну, а ежели надумаешь вернуться в офис пораньше, наши двери всегда открыты для тебя. Удачи, практикант. И не держи зла.

Не дожидаясь моего ответа, девушка отвернулась, опустила наконец руки и быстро зашагала в сторону проспекта. Свернув в конце тротуара направо, она вскоре скрылась за стеной крайнего дома.

Под перекрестьем взглядов нескольких привлеченных-таки воплями ротозеев, оставшись в одиночестве, я почувствовал себя неуютно и, отменив действие так и не использованного теневого умения Шаг в тень, нырнул в гостеприимно распахнутую водительскую дверь.

Для массивной фигуры Серафимы не самый просторный салон спорткара был, мягко выражаясь, весьма тесноват. И как только опустилась водительская дверь (с параллельно поднятым, разумеется, тонированным стеклом), я тут же развеял маскировку Чужой маски. Но сразу срываться с места и уноситься на крутой точке из засвеченного проулка прочь повременил. Решив сперва избавиться от вонючих лохмотьев и переодеться в цивильный спортивный костюм, как на заказ, лежащий сверху в стопке обещанной чистой одежды на соседнем кресле.

Переодеваться тесном салоне «мазды» — это, уж поверьте на слово, то еще удовольствие. Но, благодаря нехило прокаченной Ловкости, я успешно справился с поставленной задачей буквально за пару минут, и даже исхитрился, до кучи, поверх спортивной кофты натянуть любимую кожаную косуху.

В бардачке авто, кроме анонсированных ключей от съемной хаты, обнаружились еще айфон (разумеется, давно уже благополучно разрядившийся) и кошелек с банковскими картами и парой тысчонок налички. Эблюс же (со всякой всячиной) отыскался в расширенном кармане оставленных на сиденье джинсов. Помимо институтского рюкзака с тетрадями, и комплектов сменной тренировочной одежды, в возвращенном порядочниками тайнике отыскались коробки патронов с пристреленным «глоком» и массивной снайперской винтовкой.

Конечно, возвращение мне, помимо безобидных вещей, еще и опасного в руках тренированного стрелка оружия могло быть лишь костью, брошенной сторожевому псу, дабы притупить его бдительность. Но все же столь демонстративный шаг к примирению я оценил и к предыдущим лизаветиным заверениям о «никто тебя не потревожит» стал относиться куда как с большим доверием.

Надавив на кнопку зажигания, я наконец сорвал с места свою розовую молнию и, метнувшись с устрашающим ревом к проспекту, на грани фола ворвался в плотный автомобилепоток.

По дороге к дому, памятуя о своем недельном отсутствии и весьма вероятной просрочке всего съестного в холодильнике, решил заехать