— Помолитесь о душе одной девушки… Она умерла сегодня. Это был очень хороший человек. Ее тело я похоронил на дне реки, а душа ее находится там, где я не могу заботиться о ней… Я прошу вас, позаботьтесь о ее душе. Помолитесь, чтоб ей было хорошо там. Она была достойна этого…

Неожиданно для себя я почувствовал, как по моей щеке сбежала вниз горькая, горячая слеза. Я отвернулся и спросил:

— Вы сделаете это… для нее?

— Все, чем может помочь мое сердце и моя скорбь, — сказал священник. — Я сделаю это.

— Спасибо, — сказал я, — Прощайте.

Он кивнул и пошел к алтарю. Я посмотрел ему вслед, глубоко вздохнул, собираясь с силами, и шагнул прямо из церкви к подножью Александрийского столпа…

— …Так чего же ты хочешь? Что ты просишь?

— Чтоб Ты вернул мне ее. Это в Твоей власти. Я никогда ничего не просил для себя лично. Теперь я молю Тебя об этом. Я не могу без нее.

— Ты знаешь, что Я не сделаю этого. И знаешь — почему.

— Да, я знал, что именно так Ты и ответишь мне. Но Ты же знаешь, что она была чиста и добра. Это был единственный родник для меня на этой земле. Роса в этом аду… Не отбирай у меня этого…

— Она — человек. Люди умирают, Велиор, и ты это знаешь. Не сейчас, так через три-четыре десятилетия. Это мгновения для нас… И кто знает, осталась бы она так же чиста и прекрасна?

— Осталась. Я в этом порука… Но я не смог насладиться ее дыханием даже эти три-четыре десятилетия. И она любила меня, я это чувствовал. Мы могли быть счастливы… Но она ушла слишком рано.

— Для тебя появилась разница между днем и столетием?

— Да. Я готов отдать столетие в этом мире за день рядом с ней… Даже если этот день пройдет в аду.

— Я понимаю твое горе, Люцифер, и скорблю вместе с тобой. Я каждый день скорблю над каждым, уходящим с болью… Но и ты, и Я знаем, что ей будет хорошо здесь. И так же мы оба знаем, что и через четыре десятка лет ты так же просил бы дать ей жизнь.

— Я знаю — Ты мудр, и все, что Ты делаешь, правильно… Но так не должно быть, Создатель!.. Поверь мне! Я давно живу среди них, я знаю их лучше, потому что каждое уготовленное им мной испытание я прохожу вместе с ними. Так не должно быть… Твоя первоначальная идея была совершенна. Они должны жить вечно, и жить под чьим-то контролем. Они не способны жить самостоятельно. Не получится вырастить и закалить их в этой борьбе. Они слишком слабы и совращаемы.

— Все дело во времени, Вельзевул. Все дело во времени. Я уже говорил тебе, что они сумеют, смогут осилить эту доброту. Ты, даже ты, живущий с ними, не веришь в них… Ты сказал, что прошел с ними все испытания? Но ведь любовь ты познал впервые. И ревность. И счастье. И даже боль утраты… У них есть еще немало того, что ведет их к свету. Им нужно только время.

— Нет, Создатель, нет! Я поверил, понял, принял то, что люди не так уж безнадежны, раз среди них, хоть и один на миллион, но все же рождаются такие, как писатель, священник… Такие, как она… Но лучше не выпускать их из "райских садов", содержа, обучая и заботясь как о… В общем, их нельзя оставлять одних. Они не способны совершенствоваться. Да и с другой стороны: если отобрать "лучших из лучших", создать из них совершенное общество, общество светлое и духовное, то куда же девать остальных? Всю остальную массу, которая, как всегда, не успела, которой, как всегда, не хватило времени из-за их лени, упрямства, глупости, жестокости?! Их — куда? На них потребуется еще четырнадцать тысяч лет… Я все понял, все принял, но…

— Ничего ты не понял. Ничего. Потому что пришел сюда и говоришь это. Скажи, разве, когда ты ухаживал за ней, мечтал о ней, грезил ей, разве тогда ты думал, рассчитывал, сопоставлял? Или же ты надеялся, мечтал и верил? Тогда тебе не было страшно, что когда-нибудь она станет старой и сгорбленной? Тогда ты не мог думать об этом. Ты просто верил и любил. Почему ты не пришел ко Мне тогда с этими мыслями и речами? Потому что ты действуешь не сердцем, а желаниями. Ты начал выздоравливать от своего неверия и усталости, но и сейчас ты все еще не можешь поверить до конца. Поверить, что все будет правильно и справедливо. Неужели это так трудно: просто поверить?

— Погибла та, которую я любил. Ни она, ни я не успели получить и сотой доли счастья, которое могло бы принадлежать нам.

— Каждую минуту гибнут сотни. Почему ты не просишь за них?

— Она — не все. Отдай мне ее.

— И тогда ты будешь продолжать свое дело?

— Тогда я буду делать все, что угодно.

— Вслушайся в мои слова, Велиор! Ты безумствуешь! Ты предлагаешь одно, тут же умоляешь о другом, соглашаясь на третье! Ты начал выздоравливать, но еще не пришел в себя. Иди к себе и постарайся просто поверить… Я знаю, что делаю. Все будет правильно, князь демонов. Все будет правильно. Так устроен мир. Пройди до конца свой путь, прими все, что выпало тебе, и ты победишь сам себя. Тебе требуется закалиться точно так же, как им всем. И в один день это не делается. Твоя жизнь неразрывно связана с ними, так иди же их дорогой. Ты знаешь, что лишь идущий осилит дорогу…

— Я не могу верить! Она погибла! Та, ради которой я был готов принять все — погибла!

— Ты не готов "принять все", если… Я не стану рассказывать тебе всего, Люцифер. Ты должен понять и постичь все сам. Хочешь ты или не хочешь, но ты пройдешь эту дорогу до конца. Ты сумеешь, Я знаю.

— Так Ты не отдашь ее мне?

— Ты можешь говорить со Мной, а Я отвечать тебе… А как быть с теми, кто может только верить? Им труднее во стократ. Прими и ты то, что предназначено тебе. Это поможет тебе, Велиор.

— Ты отдашь ее мне?!

— Мне надоело выслушивать твои речи безумца! Ступай прочь! Ты просишь для себя то, чего уже давно не просил для них… Ступай!

— Тогда я не отдам Тебе никого из них, никого! Ни плохих, ни хороших! Я не знаю, что уготовано у Тебя впереди, я не знаю, сумею ли это или погибну, я не знаю, правильно это или нет, но так дальше не будет! Твои пророки несли весть о завершении работы над этим миром в завуалированной форме, так пусть это произойдет буквально! Я не отдам его Тебе! И если понадобится, я буду защищать свое решение силой!

— Хорошо.

— Как это — хорошо?!

— Ты получишь этот мир. Что дальше? Что ты будешь делать с ним? В нем достаточно тех, кто слаб, жесток и хочет зла. Ты знаешь этот мир хорошо и знаешь, сколько живет в нем таких… Я даже встречал где-то точную цифру — легион… Так что ты будешь делать с ними?

— Я унич…

— Договаривай. Уничтожишь. Хорошо, предположим, что ты выполнишь эту работу в единый день и уничтожишь всех убийц, палачей, предателей и прочих носителей зла. Но чтобы научить остальных, воспитать, закалить и взрастить, потребуются тысячелетия. Тысячелетия работы. Крупица за крупицей, человек за человеком, песчинка к песчинке. Страшные годы страдания вместе с ними за дела их и помыслы их. Боль за них и защита их от них же самих… Этот процесс нельзя ускорить. К тому же в их среде все равно будут появляться жаждущие крови и власти. И тебе понадобится кто-то, кто будет пресекать их действия до тех пор, пока длится весь этот процесс взросления и просветления человеческих душ. Они не смогут войти в силу за день или год. Это будет не та сила. Это будет сила желания, а не души. Та сила, которая сейчас говорит твоими устами.