Отдельный разговор о заработках «небожителей». Начальников управлений и к ним приравненных чиновников. На этом уровне вся низовая «мелочевка» отпадает. На этом уровне решаются вопросы ценой в сотни миллионов долларов, здесь распределяются и делятся бюджеты, награды, высокие должности и звания. Здесь решается — быть или не быть.

Взять, например, экспертное управление. Без визы его начальника ни один документ просто не ляжет на стол президенту, ни одно решение не состоится без его подписи. В деловых кругах цена подписи такого ранга начинается от полумиллиона долларов. Или управление по кадровым вопросам и государственным наградам. За подпись его начальника на кадровом решении очень многие готовы выложить от ста тысяч долларов.

Жаль, что Президент Путин сидит вдалеке от своей администрации. Я бы очень ему посоветовал пройтись по ее коридорам в день перед любым большим государственным праздником. Он был бы удивлен, увидев, как перед некоторыми приемными выстраиваются буквально очереди всякого рода «дарителей» и «подносителей». Все, разумеется, «от чистого сердца», как напоминание о преданности и верности…

Если вы меня спросите, на ком же тогда страна держится, почему весь этот бардак еще хоть как-то функционирует, я вам открою тайну. Вся Россия держится на делопроизводителях. Это единственные люди, которые в администрации нашего президента по-настоящему работают. Секретари, курьеры, делопроизводители, архивисты — милые, пожилые люди, которые всю жизнь отдали работе в этих стенах, для кого этот «муравейник» священен и ради которого они живут. Большинству далеко за пятьдесят, а многим и за шестьдесят… Они — живые учебники истории страны. Горбачев, Ельцин — это «новое время», а они помнят, как по этим коридорам ходили Хрущев и Аджубей, Кириленко и Пельше. Они помнят привычки Суслова и Подгорного.

Бюрократический механизм администрации работает, как часы. Приходные, исходящие, «сопроводиловки», письма, ответы, приказы и на всем лежит печать той особой государственной культуры, которая бывает только в очень «старых» конторах, где десятками лет выстраивались традиции и законы делопроизводства, где вырабатывался стиль работы с бумагой, с документом. Если бумага должна быть готова к утру, то до ночи в кабинете какого-нибудь Петра Петровича шестидесяти пяти лет будет гореть свет, но к девяти утра на столе начальника будет лежать в папке безукоризненно выполненный, выверенный документ. Если надо найти записку из двух строк, которая была подана каким-нибудь чиновником десять лет назад по самому незначительному поводу — можно не сомневаться в том, что пожилая женщина, работница архива, найдет ее в самое короткое время и предоставит вам. Любое письмо, любой приказ или запрос будет надлежаще оформлен и точно в срок ляжет на стол получателю.

Находящийся на самом «дне» бюрократической иерархии, этот, как его презрительно именуют в бумагах — «обслуживающий персонал», на самом деле и является тем самым «государственным механизмом», который тащит вперед через время телегу российской государственности.

Вживую Президента России я видел всего два раза. Первый раз на приеме в Кремле он прошел буквально в двух метрах от меня. Это было всего через пару месяцев после моего прихода в администрацию. Меня окатила волна робости и восторга. Он! Рядом!..

Второй раз я увидел Путина в ходе одного из предвыборных мероприятий. Меня удивило то, какой он маленький и хрупкий. А еще заворожил его взгляд — буквально просвечивающий до дна. И тогда я долго думал — это его собственный взгляд или этому учили в КГБ?..

А на портретах я его видел за эти годы тысячи раз. Во всех позах и ракурсах. На стенах, на столах, на полках. Под ним живут, работают, делят деньги, жрут друг друга, интригуют и клянутся. Под ним пьют и пляшут, спят и делают производственную гимнастику. Он вездесущ…

Когда я покидал свой кабинет, я подмигнул Президенту на стене. «Спасибо, Владимир Владимирович, вы хорошо на меня поработали. Бог даст — сочтемся!»…»

Так что и здесь налицо организационное бессилие режима. Рыба, как говорится, гниет с головы. С таким разложившимся, пораженным «склерозом» коррупции и лишенным великой цели «мозгом» далеко не уедешь. А на финише — позорный провал.

Иосиф Виссарионович когда-то сказал: «Кадры решают все». Это — непреходящая мудрость. Если у тебя нет кадров, то ты в нынешнем мире — проигравший, а твои планы — это замки на песке.

«Путин Инкорпорейтед» потерпит фиаско из-за кадрового убожества.

Мало сгрести в кучу все валютоносно-сырьевые компании, как это делает путинство. Даже без войны и насильственной экспроприации российских активов вожди «Нового Петербурга» их не удержат. Ведь для этого нужно быть управленцами высшего класса. А как управленцы «новые петербуржцы» ниже западных менеджеров на три головы. Кадровая политика «Нового Петербурга» беспомощна. В этих условиях их непрофессионализм буквально выдавит лучшую собственность (и капиталы) из страны подобно тому, как поршень выдавливает жидкость из цилиндра. (Использую сравнение современного философа-практика Сергея Чернышева).

Давайте поглядим на путинскую корпорацию с кадровой стороны. Государство, чтобы жить и успешно справляться в вызовами времени, должно прежде всего заниматься подбором и расстановкой на руководящие посты умелых и энергичных людей, способных делать дело. Рассади по креслам управляющих толковых ребят, дай им возможность работать, наказывай нерадивых и награждай достойных — и тогда страна пойдет вперед. У тебя образуется «концерт» из тысяч умов, которые работают в унисон, на процветание России.

Но обеспечивает ли «Putin Incorporated» кадровую политику? Нет!

Действительный государственный советник РФ в отставке и очень проницательный экономист Михаил Хазин, который успел поработать в администрации президента, на этот счет ничего хорошего сказать не может. В государстве, которое больше походит на стаю трупных червей и жирных зеленых мух на падали, кадровой политики нет по определению. Как и по каким признакам путинский режим назначает людей на руководящие посты, за что их награждает и двигает дальше по служебной лестнице — тайна великая. Государство практически не исполняет ни одной своей функции, а его чиновники, как и их предшественники в цинском Китае, отказываются даже представить себе положение, в котором они отвечают за выполнение своих обязанностей. Слишком часто, пишет М. Хазин, свои посты они получили за деньги, и потому смотрят на службу как на доходное место, как на частный бизнес.

«…Автору этих строк процитировали высказывание одного крупного российского чиновника: «Как можно губернатора N назвать хорошим! Он мог бы в рамках подготовки к зиме не запасать реально топлива, за счет чего украсть дополнительно такое-то количество денег, из которых дать мне процентов 30 — за политическую поддержку!». Даже если предположить, что эта фраза выдумана от начала до конца — она могла быть сказана! Да и губернаторов, которые придерживаются таких принципов, меньше не становится». (М. Хазин. «Государевы люди». «Тенденции», № 0, 2003 г.).

Государство в бело-сине-красной Россиянии — это мираж, виртуальная реальность, иллюзия. С начала 1990-х победившее чиновничество устроило «вотчинно-клановую» систему назначения на должности. Любой крупный руководитель, которого президент «новой России» сажал в высокое кресло, рассматривал свое назначение как плату за свою «верность демократическому президенту» и расставлял людей на нижестоящие должности точно так же, как феодал. Он плевал на какието там государственные интересы и занимался только одним: своими частными делами. Вся система государственной власти в Эрэфии оказалась поделенной между крупными и мелкими кланами, члены которых подчиняются не какому-то там президенту в Кремле, а лишь клановым главарям. Президент утратил контроль не только над министрами, но и над их заместителями, не говоря уж о чиновниках рангом пониже. Государственная система отбора людей в кадровый резерв, слежения за ними, воспитания руководителей, наград и наказаний была варварски сломана в конце 1980-х годов, и клановые главари стали вольготно расставлять своих протеже почти на всех уровнях государственного аппарата.